Александр данилович меншиков - биография, информация, личная жизнь. Князь Александр Меншиков: факты, которые вы не знали
Историки утверждают, что множество документов о жизни Александра Меншикова до сих пор остаются неизученными, хотя о нем снимают фильмы, пишут статьи и книги. Близкий друг Петра, герой Полтавы, фаворит, генералиссимус и адмирал белого флага, первый строитель Санкт-Петербурга... Его заслуги перед Россией были огромны, его жизнь была удивительна, его личное состояние было одним из самых больших в империи, его корыстолюбие не знало границ. Среди «птенцов гнезда Петрова» это самая противоречивая фигура.
Происхождение А.Д. Меншикова доподлинно неизвестно. Многие исследователи склонны полагать, что он родился в 1673 г. в семье конюха, а в детстве торговал пирожками с лотка. Расторопного мальчика заметил иноземец на русской службе Франц Лефорт, который взял Александра к себе в услужение. В возрасте 20 лет в 1693 г. Александр Меншиков становится «царским потешным воином» - бомбардиром Преображенского полка. Он сопровождал царя во всех его поездках, участвовал во всех государевых забавах, превращаясь из денщика в верного друга и соратника. Меншиков стал активным участником Азовских походов 1695 и 1696 гг., где он отличился отвагой при взятии турецкой крепости Азов. Меншиков вместе с Петром посетил Европу в составе Великого посольства в 1697-1698 гг. Военная карьера Александра Даниловича тесно связана с Северной войной, когда Россия противостояла Шведской империи в Прибалтике. Меншиков возглавлял кавалерию.
В 1702-1703 гг. были взяты крепости Нотебург и Шлиссельбург. Захват этих крепостей означал фактический переход всей Ингерманландии под контроль России. Губернатором этой области назначен А.Д. Меншиков, который активно проявлял себя в любой роли. Будучи верным исполнителем воли , Меншиков не забывал проявить свои личные качества. Например, во время осады Нарвской крепости сумел перехитрить опытного королевского генерала Горна, коменданта города, переодев русских солдат в похожую на шведскую форму. В Ингерманландии Меншиков впервые заявил о себе как о военачальнике. За победу над армией генерала Майделя, который собирался овладеть строившимся Санкт-Петербургом, Меншиков награждается званием генерал-губернатора Нарвского и всех завоеванных земель близ Финского залива. Одновременно он становится генералом над всей русской регулярной кавалерией.
Именно войска под командованием Меншикова нанесли армии Карла XII ряд поражений в Литве. За заслуги перед польской короной в 1705 г. Меншиков награждается польским орденом Белого Орла, а в следующем году благодаря петровским стараниям Александр Данилович Меншиков становится светлейшим князем. Тогда же польский король Август, постоянно терпевший от шведов поражения, решил привлечь Меншикова на польскую службу, пожаловав Александру Даниловичу звание командира Флеминского пехотного полка, который был переименован в полк князя Александра.
Однако настоящая слава Меншикова была еще впереди. Меншиков решает атаковать шведско-польские позиции под Калишем, и 18 октября 1706 г. он наголову разбивает силы противников. За этот успех Петр I пожаловал Александру Даниловичу жезл полководца по собственноручно сделанному чертежу. Драгоценный жезл украшали большой изумруд, алмазы и княжеский герб рода Меншиковых. Это произведение ювелирного искусства оценивалось в огромную сумму для того времени - почти в три тысячи рублей. В ходе войны на польских землях светлейший князь Александр Меншиков был возведен в действительные тайные советники и стал князем Ижорским. И опять же за боевые заслуги в противоборстве со шведским королем Карлом XII.
На Украине попытались использовать противостояние Швеции и России в своих собственных интересах. Гетман Мазепа подготовил в городе Батурине продовольствие и припасы для армии Карла XII. Но Меншиков взял город штурмом и расстроил планы противника.
Решающие сухопутное сражение между русскими и шведскими войсками произошло 27 июня 1709 г. при Полтаве. Кавалерия под командованием Меншикова отважно сражалась против наступающих шведов. За участие в Полтавской битве государь удостоил Меншикова звания генерал-фельдмаршала. Такой чин до этого в русской армии имел только Борис Васильевич Шереметев.
Меншиков после разгрома сухопутных сил шведов приложил немало усилий, чтобы Россия выполнила свои союзнические обязательства перед Речью Посполитой и Данией, поэтому до 1713 г. он командовал русскими войсками, освобождавшими от шведских войск Польшу, Курляндию, Померанию, Гольштейн. За осаду города-крепости Риги он получил от датского короля Фридриха IV орден Слона. Прусский король Фридрих-Вильгельм наградил русского генерал-фельдмаршала орденом Черного Орла.
С 1714 г. А.Д. Меншиков занимался генерал-губернаторскими делами в Санкт-Петербурге, а также управлял Прибалтикой и Ижорской землей, ведал сбором государственных доходов. Во время частых отъездов Петра I он возглавлял управление страной и дважды был президентом Военной коллегии (1718-1724 гг. и 1726-1727 г.)
Однако, выходец из самых низов русского общества Меншиков не мог упустить случая, чтобы не прибрать к рукам ту или иную сумму. И, начиная с 1714 г. Александр Данилович постоянно находился под следствием за многочисленные злоупотребления и хищения. Он не раз подвергался Петром I огромным денежным штрафам. Но это не отразилось на личном состоянии Меншикова, который был вторым после самого государя землевладельцем в России.
После смерти Петра Великого в 1725 г. положение Меншикова упрочнилось: возведя на престол императрицу Екатерину I, светлейший князь стал ее фаворитом, фактическим главой государства, без которого ни один вопрос не мог быть решен.
Однако из-за болезни он не сумел противостоять влиянию князей Голицыных и Долгоруких на нового российского монарха. 8 сентября 1727 г., Меншиков был обвинен в государственной измене и хищениях казны. Он подвергается царской опале, а потом и аресту. Все имущество было конфисковано, а Меншиков с семьей был сослан в острог Березов, где вскоре и умер. Детям князя - Александру и Александре - императрица Анна Иоанновна позволила вернуться из ссылки.
… Господи, Ты Судия мира сего,
грехи и нечестия отцев
наказуеши в детях…
из религиозного текста.
Если бы на её могиле было надгробие или крест, то прохожий мог прочитать: Меншикова Мария Александровна. 26 декабря 1711, Петербург - 26 декабря 1729, Березов. Надгробия не было, крест, возможно, был. /сайт/
Она была знаменитостью и при жизни, и после смерти, но хоронили её только два человека: родные брат и сестра. Потом они навсегда покинули эти места и вспоминали о прожитом там времени, как о страшном сне.
Её тело осталось лежать в вечной мерзлоте рядом с телом её отца. Только через сто лет люди из России, знавшие о трагедии этой семьи, пытались разыскать их могилы.
Княжна Мария Меншикова, старшая дочь Александра Даниловича Меншикова, первого друга и помощника императора Петра Первого, родилась и выросла в роскоши самого лучшего петербургского дворца, получив по тем временам более чем прекрасное образование. Знала языки, умела танцевать, поддержать светский разговор. Это была девушка необыкновенной красоты. Ей прочили счастливое будущее. Самый богатый и влиятельный человек России того времени, её отец, уж позаботится об этом. Да Александр Данилович и не скрывал, что возлагает на свою любимицу большие надежды.
В шестнадцать лет она стала невестой малолетнего российского императора Петра Алексеевича - внука Петра Первого. Через несколько лет, как мечтал её отец, она станет императрицей всея Руси. И почему бы не помечтать Александру Даниловичу? Он привык уже к тому, что вот уже 40 лет вызывал благоговейное изумление у соотечественников и иностранцев, ведь он сумел стать самым близким другом царя и заслужить его доверие и благодарность. А после смерти Петра I в 1725 году именно он решал, кому достанется корона, ведь император, как известно, не оставил завещания.
Воля и отвага светлейшего князя Меншикова обеспечили престолонаследие Екатерине I. Но она царствовала недолго. Когда стало ясно, что дни императрицы сочтены, Александр Меншиков взял бразды правления в свои руки и постарался обеспечить последним указом больной императрицы будущее своей семьи: императором становится законный наследник из рода Романовых - одиннадцатилетний внук покойного Петра. Этот ребёнок обручается с дочерью Меншикова, и князь становится тестем царя - его «батюшкой».
Как говорится, всё схвачено. И ничего страшного в том, что его дочь Мария уже давно была наречённой невестой другого человека. По политическим соображениям Марию уже засватали несколько лет назад. Когда-то её отец присмотрел ей жениха: это был красавец, польский граф Пётр Сапега, единственный сын богатого воеводы. Старый Ян Сапега надеялся с помощью России получить польскую корону, а Меншиков рассчитывал на герцогство Курляндское, бывшее в вассальной зависимости от Польши.
Молодой граф всё свободное время проводил у Меншиковых, и Мария, конечно, вскоре в него влюбилась. Несколько лет спустя, когда ей исполнилось пятнадцать, архиепископ Феофан Прокопович при Екатерине Первой и всём дворе обручил молодых. Императрица пожаловала невесте сто тысяч рублей и несколько деревень с угодьями и крестьянами.
Казалось, всё складывается хорошо. Но неисповедимы пути Господни, и счастью юной княжны позавидовала сорокадвухлетняя Екатерина: уж больно хорош был молодой граф Сапега. Очень скоро жених Марии становится фаворитом императрицы. Он постоянно находится при ней, Екатерина осыпает его подарками, отписывает ему огромный дом в Петербурге со всей мебелью. А потом вдруг решила его женить на своей племяннице Софье Скавронской…
Александр Данилович возмущён и требует «сатисфакции». Тогда-то под нажимом «светлейшего» Екатерина и подписала завещание, в котором говорилось: «Цесаревнам и администрации вменяется в обязанность стараться о сочетании браком великого князя с княжною Меншиковою».
Как молодая девушка пережила невольное предательство любимого? Как-то пережила. Но когда отец сообщил дочери о её участи, она упала в обморок. Историк писал: «Какая печаль, какое отчаяние овладело сердцем княжны Марии, ещё недавно бившемся от радости, когда отец объявил ей решительную, непременную волю, чтобы она забыла своего Сапегу и готовилась быть императрицею! Слёзы, убеждения, болезнь несчастной - ничто не поколебало честолюбца… Мария не могла любить императора, дав сердце другому, и Пётр II, взаимно, смотря на холодность её, на слезы, невольно катившиеся из прекрасных глаз, на принуждённую улыбку, не мог любить её».
Через неделю после смерти Екатерины состоялось обручение Марии Меншиковой и Петра II, которому в ту пору исполнилось двенадцать лет. Мария стала титуловаться императорским высочеством. У неё теперь был свой двор, на содержание которого отпускалось тридцать четыре тысячи рублей - сумма колоссальная для России того времени, но… смехотворная для её отца, владевшего миллионами. Но чего не вытерпишь ради «высокой» цели! И «Данилыч» терпел, а вот дочка...
Вполне развитая красавица шестнадцати лет, конечно, не могла питать никакого чувства к своему жениху-ребёнку. В его обществе ей было не по себе; она неохотно принимала участие в его забавах и казалась мальчику скучной и противной. Юный император по темпераменту и характеру очень походил на своего деда Петра: такой же своевольный, вспыльчивый, нетерпимый. Он очень хотел, чтобы его принимали за взрослого, и поэтому не терпел никаких «воспитательных моментов».
А «батюшка» Александр Данилович слишком увлёкся педагогикой, воспитанием самодержавного отрока: не разрешал без своего ведома пользоваться казной, контролировал расходы, корил за расточительство, понуждал чаще общаться с неинтересной невестой. Естественно, в голове у мальчика возникли вопросы: «Кто тут у нас император? Я или Меншиков?»
Светлейший явно зарвался и перестал контролировать «подковёрную» ситуацию. Его удачливость, влиятельность, карьера в буквальном смысле «из грязи в князи» уже давно не давали покоя очень многим.
Меншиков заболел. На две недели, всего на две недели он покинул двор. Воспользовавшись этим, его враги, князья Долгорукие, перетянули на свою сторону воспитателя императора - Остермана, имевшего большое влияние на молодого императора. Раздражение Петра II против Меншикова достигло своего апогея.
8 сентября 1727 года. Серый, ненастный день, обычный для ранней осени в Петербурге. Утром этого дня 55-летний президент Военной коллегии, генералиссимус, светлейший князь Александр Данилович Меншиков, могущественнейший человек в России, наречённый тесть императора Петра II, получил царский указ о домашнем аресте. При объявлении указа Меншикову стало так дурно, что лекарь во избежание апоплексического удара вынужден был «отворить» ему кровь. В тот день была разрушена блистательная карьера Меншикова.
Вскоре всех Меншиковых отправили в ссылку. За ними следовало 127 человек прислуги, за бывшей императорской невестой - гофмейстер, паж, четыре конюха и т. д. - весь её прежний штат. Правда, насчёт Марии последовало распоряжение: «Чтобы впредь обручённой невесты при отправлении службы Божией не упоминать, и о том во всё государство отправить указы от Синода». Жених отказался от невесты. Уже второй жених отказался…
Поселились Меншиковы в собственном доме, в маленьком городке Рязанской губернии Раниенбурге. Но пробыли там недолго. Не заставил себя ждать высочайший указ, по которому Меншикова с женой, сыном и дочерями должно сослать в далёкий городок Берёзов (тогдашнюю крайнюю северную точку России) Тобольской губернии. Все имущество отобрать, оставить прислуги десять человек.
Потянулись по весенней распутице три кибитки, обтянутые рогожей: в первой - князь с женой, во второй - сын, в последней - дочери, Мария с Александрой. Каждую кибитку охраняли по два солдата. Не успел печальный поезд отъехать, как их догнал капитан с приказом обыскать путников - не везут ли чего лишнего. Лишнего нашлось так много, что Меншикова оставили лишь в том, что на нём было надето. У княжон отобрали все тёплые вещи. Марии оставили тафтяную юбку, штофный чёрный кафтан, белый корсет и на голове белый атласный чепчик. Посомневавшись, на случай холодов оставили тафтяную шубу. Из посуды - медный котёл, три кастрюли, несколько оловянных плошек и тарелок, и ни одного ножа, ни одной вилки.
В Вышнем Волочке изгнанники получили приказ разоружить свою челядь, в Твери - отослать обратно почти всех слуг, в Клину - отобрать у бывшей невесты обручальное кольцо...
Княгиня Дарья Михайловна Меншикова, жена Александра Даниловича, под ударами судьбы сникла, постарела, ослепла от слёз. Она не выдержала дороги и скончалась на руках своего семейства в крестьянской избе, в селе Услоне около Казани. Стража так торопила пленников, что не разрешила даже часа побыть у свежей могилы. Кое-как зарыли на берегу реки и, рыдая, крестясь, двинулись в путь дальше. Отец и трое детей.
Берёзов в ту пору представлял собой малолюдный городок, расположенный среди непроходимых болот. Летом - комары, зимой - мороз в 50 градусов. Сначала Меншиковы жили в остроге, потом перебрались в дом, срубленный самим Александром Даниловичем.
«Старшей дочери, которая была просватана за Петра II, поручили готовить еду для всей колонии, - пишет о быте Меншиковых вездесущий А. Дюма в книге путевых очерков «Из Парижа в Астрахань...». - Вторая дочь чинила одежду, стирала и отбеливала бельё. Молодой человек охотился и ловил рыбу. Некий друг, имени которого ни Меншиков, ни его дети не знали, прислал им из Тобольска быка, четырёх крутобоких коров и всякую домашнюю птицу, и ссыльные устроили неплохой скотный двор. Кроме этого, Меншиков завёл огород, достаточный для того, чтобы на весь год обеспечивать семью овощами. Каждый день в часовне в присутствии детей и слуг он читал вслух общую молитву».
После роскоши и блеска петербургской жизни зимние вечера при лучине в промерзающем насквозь доме казались особенно тягостными. Дети читали отцу Священное Писание, а он рассказывал им о своей жизни. Получая десять рублей в день на своё содержание, Меншиковы на себя тратили очень мало, и поэтому вскоре смогли построить в бедном городке деревянную церковь.
Александр Данилович и его тринадцатилетний сын вместе с плотниками своими руками строили храм. Молодые княжны шили в это время покровы для алтаря и одежды для священника. Вот так текла жизнь изгнанников. Отец, Александр Данилович, вновь показал чудеса выдержки и силы характера. Он понял, что наказан Богом за грехи свои, и принимал удары судьбы как заслуженную Божью кару.
Только не мог он смириться с несчастной судьбой детей своих. Отец молился и просил прощения у Господа не для себя. Он взывал к милости только для невинных детей. Из троих детей он и раньше больше всех любил молчаливую красавицу Марию. Поэтому и хотел видеть её императрицей. А теперь, когда его дочь, дважды отвергнутая невеста, медленно угасала в безропотной тоске, он места себе не находил.
Младшие дети, он не сомневался, могли надеяться на прощение императора. И если бы это произошло при жизни отца, перекрестившись, уехали бы. А Мария поклялась, что никогда отца не оставит. Он просил у неё прощения: «Я тебя загубил!» Она обнимала его и говорила только: «Ты мой отец. Я тебе не судья». Так и сгинули они в далёкой Сибири один за другим: он - в ноябре, в день своего рождения, а она в декабре - тоже в свой день рождения. Отцу в день смерти исполнилось 56 лет, а дочери - 18.
Похоронили их рядом с деревянной церковью, которую за год собственноручно топором построил отец во искупление своих грехов. Его молитвы были услышаны Богом: через месяц после последних похорон дети Меншикова были прощены и вернулись из ссылки в Петербург. Новая царица возвратила им значительную часть конфискованного прежде имущества. Молодые Меншиковы снова стали богаты и знамениты. Жизнь продолжалась.
Пройдут многие годы, и прекрасный русский художник Иван Суриков поведает нам трагедию этой семьи на своей известной картине «Меншиков в Берёзове». Идея этого полотна пришла живописцу в одно дождливое лето, когда он с женой и дочерями жил под Москвой. В один из ненастных дней ему представилось, что так же вот, как и он с семьёй, в избушке грустил когда-то Александр Меншиков. Печальные глаза сидящей у ног отца старшей дочери, укутанной в тёмную шубку, - бывшей невесты Петра II, и рука Меншикова, в безысходной тоске сжатая в кулак… С нежным, почти бескровным лицом, Мария всё ещё прекрасна. Лицо этой несчастной, дважды обручённой невесты, надолго остаётся в памяти.
Когда-то, на заре звёздной карьеры «Алексашки» Меншикова, в честь блистательной победы над шведской армией царь Пётр приказал выбить на новой медали слова: «Небываемое бывает». Такая медаль украшала грудь Меншикова. Возможно, эти слова прочитал сам Господь Бог и дал этому человеку столько всего хорошего и плохого, что трудно во всё поверить. Но это правда.
Есть и предположение, что в Берёзов вслед за Меншиковыми приехал под чужим именем князь Федор Долгорукий, родственник врагов Меншикова, давно влюблённый в Марию. Здесь они тайно обвенчались. Не испытав счастья сама и не дав его любимому человеку, умерла эта загадочная красавица, больная, истерзанная горем. Вот как описывает эти события Вс. Соловьёв в своём романе-хронике «Юный император»: «А в это время новая княгиня Долгорукая, Мария Александровна, готовилась стать матерью. Смерть отца на неё сильно подействовала - она преждевременно разрешилась от бремени двойней и через день умерла; умерли и дети. Так и похоронили её в одной могиле с ними. Было это 26 декабря, и в этот день ей исполнилось восемнадцать лет от роду».
Когда в 1825 году искали могилу Меншикова, нашли два маленьких гробика с костями младенцев. Гробики стояли на большом гробу из кедра, в котором лежала женщина, покрытая зелёным атласным покрывалом. Это была Мария.
После смерти Фёдора Долгорукого в берёзовскую церковь прислали, по его завещанию, золотой медальон с прядью светло-русых волос, которые принадлежали, по всей видимости, Марии Меншиковой.
Установили бы Вы себе на телефон приложение для чтения статей сайта epochtimes?
Александр Данилович Меншиков родился 6 ноября (16 ноября по новому стилю) 1673 года в Москве в семье придворного конюха. В детстве был взят в услужение швейцарским военным деятелем на русской службе Францем Лефортом.
С 13 лет "Алексашка" Меншиков служил денщиком молодого , помогал ему в создании "потешных полков" в селе Преображенском. С 1693 года Меншиков являлся бомбардиром Преображенского полка, в котором сам Петр считался капитаном.
Александр Меншиков безотлучно находился при царе, сопровождая его во всех поездках. Первое боевое испытание Меншикова состоялось в Азовском походе 1695-1696 годов. После азовского "взятия" Меншиков принял участие в Великом посольстве 1697-1698 годов, затем - в стрелецком "розыске" (следствии по делу мятежа стрельцов 1698 года).
Долгое время Меншиков не занимал официальных постов, но, используя доверие и дружбу Петра I, оказывал значительное влияние на придворные и государственные дела.
После смерти Лефорта в 1699 году Меншиков выдвинулся в число ближайших сподвижников Петра I. В 1702 году был назначен комендантом Нотебурга. С 1703 года - губернатор Ингерманландии (позднее Санкт-Петербургской губернии), руководил строительством Санкт-Петербурга, Кронштадта, корабельных верфей на Неве и Свири.
Северная война 1700-1721 годов Северная война (1700 – 1721) – война России и ее союзников против Швеции за господство на Балтийском море. Война началась зимой 1700 года вторжением датчан в Гольштейн–Готторп и польско–саксонских войск в Лифляндию...В 1704 году Александр Меншиков был произведен в генерал-майоры.
Во время Северной войны 1700-1721 годов Меншиков командовал крупными силами пехоты и конницы, отличался в осаде и при штурмах крепостей, проявлял бесстрашие и хладнокровие, такт, мастерство и инициативу.
В 1705 году руководил боевыми действиями против армии шведов в Литве, в 1706 году разбил корпус шведского генерала Мардефельда при Калише. В сентябре 1708 года Меншиков внес большой вклад в победу русских войск в битве при Лесной, которую Петр I назвал "матерью Полтавской баталии". В ноябре 1708 года Меншиков занял Батурин, резиденцию , где размещались крупные запасы продовольствия и боеприпасов.
Большую роль Меншиков сыграл в , где командовал сначала авангардом, а затем левым флангом. В самом начале генерального сражения Меншиков сумел разгромить отряд генерала и корпус генерала Росса , что значительно облегчило задачу руководившего сражением Петра I. Преследуя отступавшую шведскую армию, Меншиков заставил возглавлявшего ее генерала Левенгаупта сдаться у переправы через Днепр. За победу под Полтавой Меншиков был произведен в фельдмаршалы.
Награды, получаемые Меншиковым, были не только военными. Еще в 1702 году он по ходатайству Петра был пожалован титулом графа Римской империи, в 1705 году стал князем Римской империи, а в мае 1707 году царь возвел его в достоинство светлейшего князя Ижорского. Постепенно росло и материальное благосостояние светлейшего князя, число дарованных ему поместий и деревень.
В 1709-1713 годах Александр Меншиков командовал русскими войсками, освобождавшими от шведов Польшу, Курляндию, Померанию, Гольштейн.
С 1714 года управлял отвоеванными у шведов землями (Прибалтикой, Ижорской землей), ведал сбором государственных доходов. Во время отъездов Петра I возглавлял управление страной .
В 1718-1724 и 1726-1727 годах Меншиков был президентом Военной коллегии.
При этом с 1714 года Александр Меншиков постоянно находился под следствием за многочисленные злоупотребления и хищения, подвергался большим денежным штрафам. От суда Меншикова спасало заступничество Петра I .
Большую роль в судьбе Меншикова сыграло также заступничество : в память о том, что именно Меншиков представил ее Петру Великому в 1704 году, Екатерина I доверяла князю и поддерживала его .
После смерти Петра I в 1725 году, опираясь на гвардию, Меншиков оказал решающую поддержку Екатерине I в утверждении на престоле и в годы ее царствования был фактически правителем России .
Незадолго до смерти Екатерины I Меншиков добился ее благословения на брак своей дочери Марии с потенциальным претендентом на престол, внуком Петра I - Петром Алексеевичем.
Со вступлением на престол Петра II Александр Данилович Меншиков был удостоен чина полного адмирала и звания генералиссимуса. Однако враждебные Меншикову представители старой аристократии князья Голицыны и Долгорукие - сумели повлиять на Петра II таким образом, что 8 сентября 1727 года Меншиков был обвинен в государственной измене и хищении казны и вместе с семьей сослан в сибирский город Березов.
Все имущество Меншикова было конфисковано.
Александр Меншиков умер 12 ноября (23 ноября по новому стилю) 1729 года и похоронен у алтаря срубленной его же руками церкви. Дети Меншикова - сын Александр и дочь Александра - были освобождены из ссылки императрицей Анной Иоанновной в 1731 году.
Материал подготовлен на основе информации из открытых источников
Александр Данилович Меншиков родился в 1673 году в Москве. Был он родом из небогатой и простой семьи, и с детства начал работать помощником у пирожника, продавая с лотка пироги. По счастливой случайности бойкий и остроумный торговец по имени Алексашка (именно так именовали тогда будущего князя) повстречался с высокопоставленным господином Ф. Я. Лефортом, бывшим в сподвижниках у самого Петра I. Так, приглянувшись Лефорту своим живым умом, Меншиков вскоре оставил лавку пирожника и перешел в услужение к Францу Яковлевичу. На этом, однако, его чудесное восхождение наверх не закончилось – уже в возрасте 14 лет Александр сумел расположить к себе самого царя, попав вскоре к Петру в денщики.
Почти неотлучно находясь при царе, Меншиков со временем стал доверенным лицом Петра, разделяя с ним забавы, а после и дела государственной важности.
На долгие годы Меншиков оставался главным любимцем царя и первым его помощником.
Служил Меншиков и действительно отлично – поручения исполнял с необходимым усердием и даже рвением, секреты хранил ревностно, приказания запоминал намертво. А, кроме того, он как никто другой умел усмирять непростой и вспыльчивый царский характер.
В период Северной войны, когда Россия и Швеция бились за господство на Балтике, Меншиков сумел отличиться как талантливый командир пехоты и кавалерии, а весной 1703 года он вместе с Петром одержал блестящую и смелую победу в устье реки Невы, за что получил из рук царя именную медаль с выбитым текстом: "Небываемое бывает".
Позже Меншиков получил пост первого генерал-губернатора Петербурга, оставаясь в должности с 1703 года до в 1727-го. Он руководил городским строительством, а также строил Кронштадт и командовал верфями.
В тот же период Меншиков командовал войсками в битвах в Польше и Литве, а в 1705 году был награжден польским орденом Белого Орла.
В 1706-м году именно Меншиков командовал кавалерийскими войсками в битве под Калишем, когда была одержана блестящая победа над шведско-польским корпусом 18 октября 1706 года. Царским признанием за победу в сражении стал украшенный драгоценными камнями жезл и звание полковника лейб-гвардии Преображенского полка.
Кроме боевых наград царь жаловал своему любимцу Меншикову и вполне мирные чины – так, в 1702-м Александр Данилович стал графом Римской империи, в 1705 году был произведен в князья Римской империи, а в мае 1707 года получил титул светлейшего князя Ижорского.
Одновременно с чинами росло и благосостояние Меншикова.
Воевал Меньшиков и со шведской армией Карла XII, когда тот пошел на Украину и Белоруссию. Вообще, военная смекалка или даже военный гений Меншикова очень импонировали Петру – он всецело доверял Александру Даниловичу и полагался на него. Так, именно Меншиков сыграл огромную роль в Полтавском сражении летом 1709 года, за что ему был пожалован чин генерал-фельдмаршала.
Под конец войны, в 1716-м Меншиков получил чин контр-адмирала, а в день заключения мира со шведами он стал вице-адмиралом.
Известно, что несмотря на царскую любовь и доверие, Меншиков не раз был уличен в злоупотреблениях и присвоении казенных средств. Впрочем, он всегда мог рассчитывать на снисхождение царя, и, как правило, отделывался штрафами и взысканиями.
Власть Меншикова, который фактически управлял государством после смерти императора, когда на трон взошел юный Петр II, продлилась очень недолго – причиной была его долгая болезнь и закулисные интриги двора. Так, влияние на молодого императора было потеряно, и Меншиков вскоре потерял все свое былое величие.
Позже, будучи на проигравшей стороне, он и вовсе был арестован и отправлен в ссылку. Александр Данилович лишился всех своих титулов, чинов и богатств, а его местом ссылки стал город Берёзов Тобольской губернии. Жена его, княгиня Дарья Михайловна, бывшая когда-то любимицей самого Петра, скончалась по дороге к местам отбывания.
Известно, что вместе со своими приближенными Меншиков построил себе простой деревянный дом, сказав тогда, что довелось ему закончить той же простой жизнью, с которой он когда-то и начинал.
Эпидемия оспы унесла жизнь его дочери, а 12 ноября 1729 года не стало и самого Александра Даниловича. Похоронили его возле алтаря им же возведенной церквушки.
МЕНШИКОВ, Князь Александр Данилович проложил себе дорогу к почестям службой, полезною Государству. Он родился в окресностях Москвы 6-го Ноября 1673 года. Без всякого образования, но одаренный от природы беглым, сметливым умом, мужеством, красивой наружностию, этот необыкновенный человек обратил на себя, посредством звучного голоса и острых ответов, внимание Лефорта, с которым нечаянно встретился на улице. Любимец Петров взял его к себе в услужение и вскоре принужден был уступить Государю.
Они были почти одинаких лет [Петр Великий родился 30 Мая 1672 года.], одинакого роста. Петр не ошибся в своем выборе. Событие это относят к 1686 году. Меншиков сначала получил должность камердинера и, находясь безотлучно при Государе, тщательно исполнял даваемые ему поручения; не отговаривался невозможностию; помнил приказания; хранил тайны и с редким терпением покорялся вспыльчивости Властелина, у кровати которого обыкновенно спал. Доверенность к нему Петра приметным образом возрастала. Он записал его в роту Потешных, составленную из одних дворян; был свидетелем первых опытов его храбрости при взятии Азова (1696 г.). В следующем году Меншиков имел счастие открыть составленный заговор против Монарха; сопутствовал ему в чужие края в звании дворянина; был в Пруссии, Англии, Германии и в Голландии, где вместе с Государем обучался корабельному строению с 30 Августа 1697 года по 15 Января 1698 г.; ходил каждый день на работу, имея топор за поясом; получил письменную похвалу от плотника Поола за оказанное прилежание и успехи.
Отсель начинается быстрое возвышение его: возвратясь в Отечество, пожалован он Сержантом гвардии Преображенского полка (1698 г.); в 1700 году Поручиком бомбардирской роты [Бомбардирская рота учреждена при Преображенском полку Петром Великим в 1695 году. Он был Полковником полка и Капитаном роты.]; в 1702 году Губернатором Нотебурга, переименованного Шлиссельбургом. Меншиков, которого Петр Великий называл в письмах своих: Алексашею, дитятею своего сердца , участвовал во взятии этой крепости Фельдмаршалом Шереметевым: повел храбрых воинов на приступ под градом неприятельских пуль и картечей.
Заслуги Меншикова соответствовали наградам. Находясь в Польше с десятью тысячами войска, он одержал 18 Октября (1706 г.) под Калишем знаменитую победу над Польско-Шведским корпусом, предводимым Генералом Мардефельдом. Победа эта исключительно принадлежит Меншикову, ибо Август II-й был зрителем, заключив тайным образом перемирие с Карлом ХII-м.
Петр Великий с неописанной радостью - как извещал Меншикова в письме своем - получил известие о победе над неприятелем, какой еще никогда не бывало; пожаловал своему любимцу Военачальнический жезл, украшенный большим изумрудом, алмазами, эмблемами и Княжеским гербом в три тысячи рублей; произвел его потом в Подполковники Преображенского полка. С какою откровенностию объяснялся он тогда с Государем! “Пожалуй, - писал Меншиков, - изволь здешних Генералов повеселить особливыми от себя к ним письмами, или в письме ко мне прописать к каждому особо за их доброе управление”.
На верху почестей он не страшился совместников, могуществом своим подавляя главных Сановников в Государстве: Генерал-Адмирала Апраксина и управлявшего Посольскими делами Графа Головкина, из которых первый, в то время как Меншиков не имел еще никакого значения, был Подполковником гвардии Семеновского полка, второй Верховным Комнатным [Звание, соответствовавшее нынешним Обер-Камергерам.]. Один только Шереметев, Боярин с 1682 года и Генерал-Фельдмаршал, когда Меншиков находился Поручиком бомбардирской роты, не преклонял пред ним украшенного лаврами чела.
Явив новые опыты своего мужества в сражении под Лесным (1708 г.), на котором Петр Великий совершенно разбил Шведского Генерала Левенгаупта, Меншиков отправился в Малороссию для примечания за поступками Мазепы и прозорливостию своею уничтожил козни изменника, взял приступом город Батурин (3 Ноября); предал острию меча всех жителей, не исключая младенцев; обратил в пепел прекрасный Гетманский дворец, украшенный по обычаю Польскому, тридцать мельниц, хлебные магазейны, изготовленные для неприятеля; овладел имуществом Мазепы, сорока пушками, кроме мортир.
Государь, занятый военными действиями, оставил Меншикова без награды за этот воинский подвиг, но в начале 1709 года (9 Февраля) принял от Св. купели новорожденного сына его, Луку-Петра, и пожаловал его Поручиком Преображенского полка, дал на крест сто дворов [Князь Лука-Петр умер в 1712 году.].
Слава ожидала Меншикова на Полтавском поле: вытеснив из одного ретраншемента отряд Шведов, обратив его в бегство, Князь Ижорский отвлек внимание неприятеля от города и содействовал усилению гарнизона нашего 900 воинов; потом, в незабвенный день битвы, 27 Июня, остановил он быстрое стремление Шведов, пробившихся сквозь наши редуты, дал время коннице отступить в наилучшем порядке. Под ним убиты в то время две лошади. Вслед за тем Меншиков напал на Генерала Рооса, отрезанного от армии Шведской, рассеял предводимый им отряд, принудил сдаться Генералу Ренцелю; встретив трехтысячный резервный корпус неприятельский, истребил его и возвратился к Монарху с победою и пленными.
“Если, - говорит Волтер в Истории своей Карла XII, - Меншиков произвел этот маневр сам от себя, то Россия обязана ему своим спасением; если он исполнил приказание Царя, то Петр был достойный соперник Карла XII”. - Началось главное сражение, и Меншиков, под которым была убита тогда третья лошадь, содействовал победе, ударив на конницу Шведскую с такой силою, что обратил ее в бегство, между тем как Фельдмаршал Шереметев, находившийся в центре, опрокинул штыками пехоту. Шведы устремились к Решетиловке, преследуемые Князем Голицыным и Боуром. 1-го Июля Меншиков атаковал неприятеля под Переволочною с десятитысячным только войском и мужественным натиском принудил четырнадцать тысяч человек положить оружие.
Признательный Монарх обнял Меншикова в присутствии армии, несколько раз поцеловал в голову, превознося отличные подвиги, труды его; пожаловал ему (7-го Июля) чин второго Российского Генерал-Фельдмаршала и не хотел без него иметь торжественного въезда в Москву: 15 Декабря Князь Ижорский прибыл в село Коломенское, где Петр Великий ожидал его; 16 числа жители древней столицы увидели возлюбленного своего Монарха и подле него, по правую сторону, в Преображенском мундире, с обнаженною шпагою - Меншикова.
Между тем Меншиков оставался Генерал-Губернатором в С.-Петербурге, каждый день ездил в Военную Коллегию, в Адмиралтейство и в Сенат, хотя и не был тогда Сенатором. Не терпя церемониальных приемов, Петр Великий возложил на Князя угощение Вельмож своих и Министров иностранных. Обеды его в торжественные дни состояли из двухсот кушаньев, подаваемых на золотом сервизе, которые приготовлялись лучшими Французскими поварами.
Дом Меншикова находился на Васильевском острове, там, где ныне первый Кадетский корпус. Украшением комнат служили: обои штофные и гобелиновые, подаренные Государю в Париже; большие бронзовые часы с боем и курантами; люстры из цветного хрусталя с золотыми и серебряными ветвями; большие Венецианские зеркала в зеркальных рамах с позолоченными обручиками; Персидские ковры; столы на толстых вызолоченных ножках с выкладками из разноцветного дерева, представлявшими всякого рода зверей и птиц; диваны и стулья с высокими спинками, на которых изображен был герб хозяина с Княжеской короною. За домом простирался обширный сад, лучший в Петербурге после Царского, с оранжереями, сараями фруктовых деревьев, птичниками и небольшим зверинцем. Меншиков имел своих Камергеров, Камер-Юнкеров и Пажей из дворян. Последние считались гвардии Сержантами.
В городе ездил он с чрезвычайной пышностию: выходя на берег Невы с многочисленной свитою, любимец Петра садился обыкновенно в лодку, обитую внутри зеленым бархатом и раззолоченную снаружи. Она причаливала к Исакиевской пристани, где ныне Сенат. Там ожидала Меншикова карета, сделанная наподобие веера, на низких колесах, с золотым гербом на дверцах, большою Княжеской короною из того же металла на империале и запряженная шестью лошадьми. Сбруя их состояла из малинового бархата с золотыми или серебряными украшениями. Впереди шли скороходы и служители дома в богатой ливрее; потом ехали музыканты и Пажи верхом, в синих суконных и бархатных кафтанах с золотыми позументами по швам; у кареты шли шесть Камер-Юнкеров, из которых один держался за ручку дверец. Отрядом драгун Княжеского полка заключалось шествие. Государь, выезжая из столицы, поручал свое Семейство Меншикову. Он был Обер-Гофмейстером несчастного Царевича Алексея Петровича и удалил от него, для собственных видов (1705 г.), достойного наставника, Гизена, в то самое время, как последний начинал уничтожать в Порфироносном юноше предрассудки и дурные обыкновения.
Когда в 1718 году Наследник Престола был предан суду Петром Великим, Меншиков принял деятельное участие в этом важном событии: каждый день ездил в крепость; находился во время допросов и пыток: виделся с Царевичем и в день его кончины 26 Июня.
Между тем, Канцелярия следственная, под председательством Генерал-Майора Князя Голицына, угрожала посадить Меншикова под стражу за недоимочные штрафные деньги. Владетель пятидесяти тысяч крестьян отзывался неимением у себя шести тысяч рублей, умолял Государя простить ему этот долг во уважение значительной прибыли, сделанной им казне! Петр Великий написал на просьбе его: не брать. Охладела переписка Меншикова с Царем. Прежде он называл Государя в письмах своих: Господином Капитаном, Полковником, Контр-Адмиралом; начинал обыкновенно словами: Доношу вашей милости; подписывался просто: Александр Меншиков [Меншиков никогда не подписывался Князем.]; позволял себе иногда не исполнять повелений Его; но с того времени, как подпал под следствия, не иначе писал к Петру, как: Всемилостивейший Государь! Доношу Вашему Царскому Величеству, Отцу и Государю и проч. - Вашего Царского Величества всенижайший раб. Он тогда не дерзал переменять повелений Монарха; даже и о собственных своих нуждах обращался не прямо к нему, но к Секретарю Царскому, Г. Макарову, прося его, как своего милостивца и благодетеля, доложить о том при случае Его Величеству.
Меншиков уведомлял Императора о том, что происходило: в Сенате, в Коллегиях, в столицах; сообщал получаемые сведения из чужих краев и в то же время, по личному неудовольствию, очернил несчастного Подканцлера Барона Шафирова, был главным виновником его падения; праздновал 6 Ноября в С.-Петербурге свое рождение при громе семнадцати орудий, расставленных около дома! Еще честолюбец гордился могуществом своим, когда оно приметным образом упадало. С 1721 года в день его именин производили только 31 выстрел из орудий; иллюминация в городе прекратилась; вслед за нею и пальба из пушек (с 1723 года).
В 1724 году он лишился звания Президента Военной Коллегии, которое получил в 1718 году при самом учреждении оной. По словам Бассевича, Петр отнял у своего любимца главные средства к непозволительному обогащению. Тогда заплатил он двести тысяч рублей штрафных денег и вдруг исчезли все убранства в доме его; на стенах явились простые обои! Государь изумился, увидев такую перемену, потребовал объяснения. “Я принужден был, - отвечал Меншиков, - продать свои гобелины и штофы, чтобы хотя несколько удовлетворить казенные взыскания!” - Прощай, - сказал Государь с гневом. - В первый приемный день твой, если я найду здесь такую же бедность, не соответствующую твоему званию, то заставлю тебя заплатить еще двести тысяч рублей! - Петр Великий сдержал свое слово; посетил Меншикова; нашел по-прежнему убранства, приличные Князю Ижорскому; любовался богатою мебелью, не упоминая о прошедшем, и был чрезвычайно весел.
В таком стесненном положении находился Меншиков, когда неумолимая смерть прекратила драгоценную для Отечества жизнь Петра Великого (28 Января 1725 г.). Открылось обширное поле беспредельным замыслам его! Не стало Монарха, и первые Чины Империи заперлись в одной комнате Дворца, совещали между собой о возведении на Престол юного Великого Князя, сына Царевича Алексия. Часовые были поставлены у дверей с запрещением впускать Меншикова. Что сделал тогда этот отважный человек, которого все боялись? Он велел привести роту Преображенского полка и с нею прямо пошел к той комнате, приказал выломать дверь и провозгласил Екатерину I Императрицею Всероссийскою. Никто не ожидал толь смелого поступка, никто не дерзнул противоречить, все присягнули [Событие это передано Г. Бишингу очевидцем, Фельдмаршалом Графом Минихом.]!
Таким образом бедная Лифляндка, находившаяся в услужении у Пастора, вступившая в супружество накануне взятия Русскими Мариенбурга (1702 г.), в тот день лишившаяся мужа, убитого в сражении; представленная солдатами Генералу Боуру; покровительствуемая Фельдмаршалом Графом Шереметевым и Меншиковым, в доме которого жила два года и откуда перешла во дворец; сделавшаяся в 1707 году супругою Петра Великого; оправдавшая выбор Его в несчастный поход в Молдавию (1711 г.); коронованная Им в Москве (1724 г.), но перед кончиною Государя навлекшая на себя справедливое подозрение Его.
Об охлаждении Петра Великого к Екатерине можно судить и по следующему событию: в 1724 году 24 Ноября в день Ее Тезоименитства палили из орудий только 21 раз вместо 51.] - приняла Скипетр из рук Меншикова, которому обязана своим начальным возвышением!
Все Комиссии, производившие следствия над Князем Ижорским по казенным подрядам и расхищениям, были немедленно уничтожены; число крестьян увеличилось до ста тысяч душ; город Батурин (который - по словам Меншикова - будто был ему обещан Петром Великим) сделался также собственностию его [Петр Великий решительно отказал Меншикову в пожаловании Батурина.].
Он наименован первым Членом Верховного Тайного Совета, учрежденного по его представлению для умаления власти Сената; одиннадцатилетний сын его пожалован Действительным Камергером, Поручиком Преображенского полка, кавалером ордена Св. Екатерины [Князь Александр Александрович Меншиков один из мужчин имел Дамский орден Св. Екатерины.]: жена удостоена того же самого знака отличия, которым украшены были в то время одни только Особы Императорского Дома; обе дочери, Княжна Мария, помолвленная с Графом Петром Сапегою, и Княжна Александра получили портреты Императрицы для ношения на голубых бантах; будущий зять его причислен к Высочайшему Двору Камергером, пожалован кавалером ордена Св. Александра Невского, также удостоен портрета Государыни.
Вслед за тем Меншиков снова начал управлять Военною Коллегией в звании Президента, имел право жаловать до Полковника и, будучи Вице-Адмиралом, разрешал представления Генерал-Адмирала Графа Апраксина; управлял и внешними делами или, лучше сказать, был первым везде, действуя именем Екатерины. Но могущество не довольствовало его. Он желал большего: именуясь Герцогом Ижорским, Светлейшим Князем Римского и Российского Государств, Рейхс-Маршалом и над войсками командующим Генерал-Фельдмаршалом, Военной Коллегии Президентом, Флота Всероссийского Вице-Адимиралом, Генерал-Губернатором Губернии С.-Петербургской, Действительным Тайным Советником, Подполковником Преображенской Лейб-Гвардии, Полковником над тремя полками и Капитаном Компании Бомбардирской - посягал на достоинство Генералиссимуса, на Герцогство Курляндское; отправился в Митаву; разрушил преднамереваемый брак вдовствовавшей Герцогини Курляндской Анны Иоанновны со славным Морицом Саксонским; властию своей старался уничтожить выбор, не согласовавшийся с его видами, и, обманутый в надежде, возвратился в С.-Петербург без получения желаемого.
Курляндцы объявили: что не могут иметь Меншикова Герцогом, ибо он не Немец, не Лютеранского исповедания. Между тем в отсутствие властолюбца несколько Царедворцев убедили Государыню подписать указ об арестовании его на дороге; но Министр Голштинского Двора Граф Бассевич вступился за любимца счастия, и данное повеление было отменено. Тщетно Меншиков старался отомстить тайным врагам своим - они остались невредимы, к досаде оскорбленного Вельможи. Предвидя важный переворот, долженствовавший последовать в Государстве, он склонял Императрицу, расстроившую здоровье свое, предоставить духовным завещанием юному Великому Князю права на Престол, с тем чтобы Петр, когда достигнет совершенного возраста, вступил в брак с его дочерью, Княжною Мариею.
Между тем противная сторона также действовала: Граф Толстой, глава оной, страшился мщения Царицы Евдокии Феодоровны за участие в деле сына ее, Царевича Алексия, и уговаривал Государыню отправить Великого Князя в чужие края, назначив преемницею одну из дочерей: Анну Петровну или Цесаревну Елисавету. Герцог Голштинский поддерживал его для собственной пользы. Екатерина, слабая в последнее время, не знала, на что решиться. От прозорливости Меншикова не скрылись замыслы врагов его: гибель их сделалась неизбежною. В Апреле (1727 года) болезнь Государыни увеличилась. Меншиков переехал во Дворец 10 числа и находился при Ней безотлучно.
Вскоре представился ему случай восторжествовать над противниками. 16 числа, когда весь Двор предавался чрезвычайному унынию по причине отчаянного положения Императрицы, Генерал-Полицеймейстер Граф Девиер, принадлежавший к противной партии, несмотря на близкое родство с Меншиковым [Граф Антон Мануилович Девиер был женат на родной сестре Князя Меншикова. Последний его высек, когда он начал свататься, но Петр Великий согласил своего любимца, возвыся Девиера. С того времени он сделался тайным врагом Меншикова.], и, вероятно, в тот день находившийся не в трезвом виде, начал вертеть племянницу Государыни, Графиню Софью Карловну Скавронскую, говоря ей: не надобно плакать! - и вслед за тем подошел к Великому Князю, сидевшему на кровати, занял место подле него и произнес: О чем печалишься? Выпей рюмку вина. Потом сказал ему на ухо: Поедем в коляске. Будет тебе лучше. Матушке твоей не быть живой. Все это происходило в присутствии дочерей Императрицы, пред которыми Девиер сидел [Арсеньев. См. Царствование Екатерины І-й.]. Прошло десять дней, и виновный оставался без должного наказания. В конце Апреля Государыня получила некоторое облегчение. 26 числа Герцог Ижорский отправился в дом свой на Васильевский остров, взяв с собою Великого Князя Петра Алексеевича и Сестру его, Великую Княжну Наталию Алексеевну: первый ночевал в покоях сына Меншикова, вторая у дочерей его. Он имел в тот день тайный разговор с Канцлером Графом Головкиным и Действительным Тайным Советником Князем Дмитрием Михайловичем Голицыным.
Тогда наряжена Следственная Комиссия, под председательством Канцлера, над Графом Девиером за великие его продерзости, злые советы и намерения. Членами назначены приверженцы Меншикова: Голицын, Генерал-Лейтенант Дмитриев-Мамонов, Князь Юсупов и Полковник Фаминцын. Велено посредством пытки допросить виновного о его сообщниках. Он наименовал: Толстого, Бутурлина, Нарышкина, Ушакова, Скорнякова-Писарева. 2-го Мая Императрица почувствовала лихорадку, открылся сухой кашель, и Меншиков снова переехал во Дворец, торопил (5-го Мая) Головкина: чтоб он скорее решил следственное дело, чтоб экстракт был составлен без допроса всех сообщников [Арсеньев. См. Царствование Екатерины І-й.].
Воля его исполнена. 6 Мая Екатерина, незадолго до кончины своей, последовавшей в девятом часу пополудни [Екатерина І-я скончалась от нарыва в легком, на 45 году от рождения.], подписала слабою рукой указ о наказании преступников, дерзнувших распоряжаться наследием Престола и противиться сватанию Великого Князя, происходившему по Высочайшей воле [В этом указе не упомянуто о покушении их арестовать Меншикова.].
В тот самый день любимцы Петра Великого, Граф Петр Андреевич Толстой и Иван Иванович Бутурлин [см. биографии Графа Толстого и И. И. Бутурлина] лишены чинов, знаков отличий; первый сослан вместе с сыном в Соловецкий монастырь, где кончил в бедности жизнь, прославленную знаменитыми подвигами; второй отправлен в дальнюю деревню; Александр Львович Нарышкин также разжалован и удален из столицы; Андрей Иванович Ушаков, служивший в гвардии Майором, переведен тем же чином в армейский полк; Граф Девиер и бывший Обер-Прокурор Скорняков-Писарев наказаны кнутом и сосланы в Якутск.
На другой день (7 Мая) Меншиков проснулся ранее обыкновенного, в пятом часу, и немедленно надел мундир, ордена свои. Тогда начали съезжаться к нему Члены Верховного Тайного Совета, Святейшего Синода, Высокого Сената и Генералитет, находившийся в Петербурге. В исходе осьмого часа пошли они к Цесаревнам и вместе с Их Высочествами и Герцогом Голштинским отправились в большую залу, куда вступил потом Великий Князь Петр Алексеевич, сопровождаемый Меншиковым, и сел в кресла, поставленные для него на возвышенном месте. Современник, Дюк де Лирия [Испанский в России Посол.], передал нам: что Внук Петра Великого был высокого роста, белокур, прекрасного, крепкого сложения. На лице его изображалась кроткая задумчивость и, вместе, важность, решительность. Он имел сердце доброе, счастливую память; был щедр и благосклонен к окружающим; но не забывал своего сана. - Меншиков представил тогда духовное завещание покойной Императрицы, распечатал оное и вручил Действительному Статскому Советнику Степанову, приказав прочесть вслух. Глубокая тишина царствовала в многочисленном собрании; все желали знать: в чем состояла воля Екатерины, слушали со вниманием.
“Хотя по Материнской нашей любви, - вещала первая статья духовной, - дочери Наши, Герцогиня Голштинская Анна Петровна и Елисавета Петровна, могли бы быть преимущественно назначены Нашими Преемницами, но принимая в уважение, что лицу мужеского пола удобнее перенесть тягость управления столь обширным Государством, Мы назначаем Себе преемником Великого Князя Петра Алексеевича”. -
Следовавшие за тем статьи относились до Опеки во время несовершеннолетия Императора; определяли власть Верховного Совета, порядок наследия Престола в случае кончины Петра; двенадцатая изумила присутствовавших. “За отличные услуги, оказанные покойному Супругу Нашему и Нам самим Князем Меншиковым, Мы не можем явить большего доказательства Нашей к нему милости, как возводя на Престол Российский одну из его дочерей, и потому приказываем как Дочерям Нашим, так и главнейшим Нашим Вельможам содействовать к обручению Великого Князя с одною из дочерей Князя Меншикова, и коль скоро достигнут они совершеннолетия, к сочетанию их браком”. -
Все молчали, не смея изъявлять чувств своих, хотя догадывались, что не Государыня, а любимец ее составил эту духовную [Императрица Анна Иоанновна приказала потом Канцлеру Графу Головкину сжечь духовную Екатерины I. Он исполнил Высочайшую волю, сохранив копию.]. Петр II-й провозглашен был Императором в десятом часу (7 Мая) при пушечной пальбе из С.-Петербургской крепости, Адмиралтейства и яхт, стоявших на Неве. Приняв поздравления от первейших Чинов, Он вышел к гвардейским полкам, Преображенскому и Семеновскому, которые окружали Дворец и немедленно присягнули юному Монарху. В тот день Меншиков пожалован Адмиралом; 12 Мая Генералиссимусом; 17-го он перевез Императора в свой дом на Васильевский остров, который назван островом Преображенским; 25 числа приступил к исполнению гигантских планов своих: в исходе третьего часа пополудни совершилось обручение одиннадцатилетнего Петра II-го с шестнадцатилетней Княжною Мариею.
Знатные ненавидели Правителя Империи за непомерную гордость, неограниченное властолюбие: уверенный в своем могуществе, он презирал тайный ропот. Иностранные Дворы оказывали ему особенное уважение: Но в то время как Меншиков находился в усыплении, помышляя о Герцогстве Курляндском, враги его действовали: Князь Иван Алексеевич Долгоруков, неразлучный друг Императора, юноша из себя красивый, пылкий, сметливый, обучен был родственниками своими, в особенности дядею, Князем Василием Лукичом, коварству, всем пронырствам, коими отличаются только утонченные придворные: он ненавидел и ласкал Меншикова, старался удалять в другие комнаты сына его и, занимаясь играми, напоминал Петру: сколь опасна для всего Государства чрезмерная власть подданного; гибельны будут родственные его связи с Государем; повторял беспрестанно: что Меншиков со временем посягнет даже на Престол; что одно слово Царское может обратить его в первобытное состояние. Император соглашался с Долгоруковым, обещал до удобного случая хранить глубокое молчание.
Случай этот представился: купечество Петербургское поднесло Петру II десять тысяч червонных. Он послал их в подарок Сестре своей. Меншиков встретил посланного и, узнав, что он несет деньги к Великой Княжне, сказал: “Император слишком молод, чтоб знать должное употребление денег: отнеси ко мне; я буду иметь случай поговорить об них с Ним”. - Посланный не смел ослушаться.
На другой день Петр спросил у Княжны: “разве вчерашний подарок не заслуживает благодарности?” - Она отвечала, что не получала никакого подарка. Монарх был сим весьма недоволен, и гнев Его еще увеличился, когда он узнал, что Меншиков приказал отнесть деньги к себе. - Призвав его, Государь с сердцем спросил: “как смел он запретить посланному исполнить Его приказание?” - Меншиков, нимало не ожидавший такого выговора, был сильно поражен оным и отвечал: “что Государство нуждается в деньгах, казна истощена и что он намеревался в тот же день сделать предложение Его Величеству о полезнейшем употреблении этих денег; что, впрочем, он не только выдаст десять тысяч червонных, но, если угодно Государю, и миллион рублей из собственного своего имущества”. - Петр, топнув ногою, сказал: “Я тебя научу помнить, что я Император и что ты должен Мне повиноваться”; вслед за сим Он вышел из комнаты.
Меншиков последовал за Ним и на этот раз смягчил Его неотступными просьбами. Вскоре потом Герцог Ижорский опасно занемог и, готовясь оставить земное величие, написал два духовных завещания: семейное и Государственное. Первым поручал своей супруге, Светлейшей Княгине Дарье Михайловне, и своячине, Варваре Михайловне Арсеньевой, содержать дом его до совершенного возраста детей и родительски пещись о их воспитании; приказывал детям иметь любовь, почтение и повиновение к матери и тетке; назначал сына своего, Князя Александра, наследником всего дома и, давая ему полезные советы, более всего внушал хранить верность и горячую любовь к Государю и Отечеству; ставил самого себя в пример: каким образом с младенческих лет был он принят в милость Петра Великого и своею верностию и известною всему свету ревностию превзошел всех сверстников в доверии у Государя. В заключение духовной приказывал заплатить долги свои и просил прощения у всех, кого неправо обидел.
В Государственном акте Меншиков обращался к Императору с просьбами: 1) до пришествия в совершеннолетие поступать по завещанию Государыни Бабки (Екатерины I-й), быть послушным Обер-Гофмейстеру Барону Остерману и Министрам и ничего не делать без их совета; 2) остерегаться клеветников и наговаривающих тайным образом и сказывать о них Министрам, дабы предостеречь себя от многих бедствий, которые от того происходят и кои Предки Его Величества претерпели; 3) беречь свое здоровье и для того в езде и в прочих забавах поступать умеренно и осторожно; от здравия Государя зависит благополучие Отечества; и, наконец, 4) советовал Петру II-му во всем так управлять собою, чтобы все поступки и подвиги его соответствовали достоинству Императорскому, а до сего инако дойти невозможно, как чрез учение и наставление и чрез помощь верных советников. В заключение напоминал Государю, какое попечение имел он о его воспитании и каким отчаянным образом служил ему в восприятии престола: просил иметь в памяти верную службу его и содержать в милости остающуюся после него фамилию, также быть милостиву к обрученной невесте, дочери его, и, по учиненному пред Богом обещанию, в подобное время вступить с нею в законное супружество
Враги Меншикова могли свободнее действовать. Между ними хитрее всех был Остерман, надзиравший за воспитанием Императора. Он был осторожен и вместе отважен, когда требовали обстоятельства; выше себя не мог никого терпеть. Давно Остерман совещал с Долгоруковыми о низвержении Меншикова, которого не любил потому, что он препятствовал ему быть главным, часто не соглашался с ним, грубил ему, не уважая звания Вице-Канцлера, носимого им Андреевского ордена. Освободясь от болезни, Меншиков поехал в Ораниенбаум, свой загородный дом для освящения выстроенной им там церкви во имя Св. Пантелеймона-целителя и, вместо того чтобы лично просить к себе Императора, послал приглашение с нарочным. Петр отказался под предлогом нездоровья, и гордый Вельможа во время освящения храма, 3-го Сентября, Архиепископом Феофаном занял место в виде трона, приготовленное для Императора!
Дерзкий поступок Меншикова послужил для его врагов удобным средством к нанесению последнего удара могуществу его. Они уговорили Императора освободить себя и Россию от человека, не полагавшего пределов своему властолюбию. Считая себя в прежней силе и не видя расставляемых сетей, любимец счастия отправился в Петергоф (4 Сентября), был у Государя, наговорил множество грубостей Остерману и на другой день поехал в Петербург, осматривал присутственные места, провел полтора часа в Верховном Тайном Совете, с гордостию давал везде приказания, делал распоряжения к приему Петра в своем доме, запретил Казначею Кайсарову отпускать деньги без собственноручного его предписания.
6-го Сентября Генерал-Поручик Салтыков объявил Меншикову, чтобы вся мебель и вещи Государевы были перевезены в летний Дворец. В то же время возвращена мебель сына его, который в качестве Обер-Камергера находился при Императоре. В замешательстве своем Меншиков сделал важную ошибку, распустив по квартирам Ингерманландский полк, ему преданный, стоявший до того времени для безопасности его в лагере на Васильевском острове [Меншиков был Полковником Ингерманландского полка с самого его учреждения и, по уверению Графа Бассевича, имел право, предоставленное ему Петром Великим, выбирать офицеров в этот полк и производить их в чины. См. Бишинга, ч. IX.].
7 Сентября Меншиков был в Верховном Тайном Совете. Государь возвратился в С.-Петербург, ночевал в новом летнем Дворце и на другой день рано поутру отправил к огорченному Вельможе Салтыкова с приказанием не вступать ни в какие дела и не выезжать из дома до дальнейшего повеления. Княгиня Меншикова с детьми поспешила во Дворец, чтобы пасть к ногам Государя и Его умилостивить, но вход им был воспрещен. Любимец Петра Великого прибегнул к последнему средству: он написал к Императору, старался оправдать себя, умолял: чтобы солнце не зашло во гневе Его; просил увольнения от всех дел за старостию и болезнями; искал покровительства Великой Княжны Наталии Алексеевны, но и это осталось без успеха. Опустели гостинные опального! Только два человека остались ему преданными: Генерал-Лейтенант Алексей Волков и Генерал-Майор Егор Иванович Фаминцын.
9 Сентября велено Меншикову ехать в Раниенбург, город, им самим выстроенный (находящийся в Рязанской губернии), и, с лишением чинов и знаков отличий, жить там безвыездно, под неусыпным надзором гвардейского Поручика и капральства; имение оставлено при нем. Княжна Мария должна была возвратить Императору обручальное кольцо свое, стоившее около двадцати тысяч рублей. “Я виноват и сознаюсь в этом, что заслужил наказание, - сказал Меншиков присланному Офицеру; - но не Император осудил меня!” Потом, отдавая ордена, произнес: “Вот они: я ожидал, что пришлют за ними, и для того положил их в особую коробку. Если ты будешь со временем облечен этими суетными украшениями, научись из моего примера, как мало служат они к нашему счастию
Опальный Царедворец, сохранив свои богатства, предполагал иметь приятное убежище в Раниенбурге и, не теряя надежды, что счастие снова сделается ему благоприятным, выехал из Петербурга днем, в богатых экипажах, с обозом и свитою многочисленною, как вельможа могущественный, а не изгнанник. Толпа любопытных окружала поезд: Меншиков кланялся из своей кареты на обе стороны, прощался со всеми с веселым лицом. Спокойствие его, вероятно наружное, и неуместная пышность еще более раздражили врагов. В Твери приказано удвоить стражу, опечатать все вещи изгнанника, а ему оставить только необходимо нужное. Тут экипажи были отобраны, и узнал он, что имение его все взято в казну.
Почти в одно время с Меншиковым прибыл в Раниенбург Действительный Статский Советник Плещеев для произведения следствия о разных злоупотреблениях и проступках его.
Он был обвинен в несчастии Царевича Алексия Петровича, родителя Императора; в тайной переписке с Шведским Сенатом во время болезни Императрицы Екатерины І-й; в присвоении шестидесяти тысяч рублей, принадлежащих Герцогу Голштинскому, и во многих других похищениях.
Его приговорили к ссылке в город Березов, Тобольской губернии [Березов находится от С.-Петербурга в 4034 верстах, лежит под 63 градусом широты, на левом берегу Сосвы, впадающей в Обь.]. - С мужеством, приличным герою, услышал Меншиков грозный приговор и, обратясь к сыну, сказал: “пример мой послужит тебе наставлением, если ты будешь когда возвращен из ссылки, где должен я умереть!” Так говорил, так действовал тогда любимец Петров, но супруга несчастливца не имела его твердости: тяжкая грусть и неосушаемые слезы прекратили жизнь ее на дороге, в 12-ти верстах от Казани.
За несколько дней до своей кончины она лишилась зрения, переплакав горе. Печальный Меншиков продолжал путь свой в сопровождении Поручика гвардии Степана Крюковского и двадцати отставных солдат Преображенского батальона. Ему позволено было взять из Раниенбурга десять дворовых людей; определено на содержание по пяти рублей в день. В отдаленной Сибири уже знали о падении и ссылке бывшего Генералиссимуса. Жители Тобольска каждый день стекались во множестве на берег Иртыша, вопрошая приезжающих: “скоро ли он будет? Не его ли везут?” Наконец желание их исполнилось: они увидели изгнанника, пред которым недавно еще трепетали Вельможи.
Тогда из толпы был брошен ком грязи в сына и дочерей Меншикова. “В меня бросайте, - произнес он, - пускай мщение обрушивается на мне одном, но оставьте в покое бедных, невинных детей моих!” В Тобольске Губернатор прислал Меншикову в тюрьму, по приказанию Императора, пятьсот рублей. “Царская милость, - сказал изгнанник вручившему ему деньги, - не принесет мне никакой пользы в дальней, дикой стране, если не могу я запастись здесь необходимыми вещами к облегчению моего жребия”.
Просьба его была уважена: он купил себе топор и другие орудия для рубки и обработки деревьев и для земледелия; запасся также разного рода семенами, сетьми для рыбной ловли и некоторым количеством мяса и соленой рыбы; остальные деньги велел раздать бедным. На пути к Березову Меншиков увидел в одной хижине офицера, который после продолжительной отлучки возвращался в Петербург из отдаленных мест Сибири. Офицер этот некогда был Адъютантом его и не узнал гордого, великолепного Князя Ижорского, обросшего тогда длинною бородою, имевшего на себе нагольный тулуп; но Меншиков назвал бывшего своего подчиненного по имени. “Каким образом я тебе известен, - вопросил изгнанника удивленный офицер, - и кто ты?” - “Александр”, - отвечал Меншиков. - “Какой Александр?” - вскричал сердито приезжий. - “Александр Меншиков”. - “Я очень знаю его Светлость, - сказал офицер, - и потому не советую тебе называться при мне его именем”. - “И ты не узнаешь Меншикова?” - продолжал изгнанник. Офицер взглянул на мнимого незнакомца как на сумасшедшего. Тогда Меншиков взял его за руку и отвел к окну. - “Всмотрись хорошенько в черты прежнего твоего Генерала”, - произнес он. Долго офицер глядел на Меншикова, не доверяя ему; наконец начал узнавать и с изумлением воскликнул: “Ах! Князь! Ваша Светлость, каким событием подверглись вы печальному состоянию, в каком я вас вижу?” - “Оставим Князя и Светлость, - прервал его Меншиков. - Я теперь бедный мужик, каким родился. Господь, возведший меня на высоту суетного величия человеческого, низвел в мое первобытное состояние”.
Тогда изгнанник пересказал удивленному офицеру все события, последовавшие в Государстве по кончине Петра Великого, каким образом вступила на престол Екатерина, как обручил он потом дочь свою с Петром II-м. “Я думал, - продолжал Меншиков с глубоким вздохом, - что обезопасил уже себя от людей, в которых видел только поклонников, что спокойно буду наслаждаться плодами забот моих; но во время усыпления вероломные Долгоруковы, одушевляемые и руководимые иноземцем [Графом А. И. Остерманом.], еще более их вероломным, мгновенно низвергли меня в бедственное состояние, в каком ныне нахожусь. Признаюсь чистосердечно, я заслужил его. Лишение всех благ земных и свободы не причиняет мне никакой скорби, а вот (он указал со слезами на детей своих), вот предметы печали моей: рожденные в изобилии, они разделяют со мною наказание за преступления, в которых не участвовали! Жизнь наша в здешнем мире представляет беспрерывные перевороты; надеюсь на правосудие Всемогущего: Он возвратит их некогда в недра отечества, и нынешнее бедствие послужит им уроком, сколь нужно удерживать страсти свои и ограничивать желания! Ты едешь в Москву и будешь в сношениях с Долгоруковыми: вся власть теперь в руках их; но они не имеют необходимых качеств для исполнения мудрых предначертаний Великого Монарха! Скажи им, что на обратном пути видел ты меня и что беспокойный переезд, жестокость здешнего климата не только не ослабили моего здоровья, но еще укрепили его, что в неволе моей наслаждаюсь я свободою духа, которой не знал, когда правил делами Государства.
Печально слушал офицер рассказ любимца Петрова, и, когда Меншиков простился с ним, когда с веселым лицом сел он в кибитку, офицер не мог удержаться от слез, долго провожал его своими взорами. - Отчужденный от всего мира, среди ледяных пустынь Сибири, где зима постоянно продолжается семь месяцев; рассветает тогда в десять часов пополуночи, а смеркается в три; мороз доходит до 40° при нестерпимом ветре с Ледовитого моря; где весною от болотистых паров бывает густой, непроницаемый для зрения туман; осенью также при сильных северо-восточных ветрах; где летом жары продолжаются не более десяти дней; земля, по причине холодных ночей, тает только на четверть аршина; солнце скрывается днем на один час за северную высокую гору - Меншиков в Березове не роптал на судьбу, покорялся ей со смирением и ободрял детей своих.
Быв прежде сего слабого сложения [“Откормите Даниловича”, - писал Петр Великий к Княгине Меншиковой.], в ссылке сделался здоровым; построил с помощию служителей своих деревянный домик на крутом берегу реки Сосвы; развел там огород и скопил из получаемых им денег такую сумму, что соорудил на нее церковь во имя Спаса, работая при строении сам с топором в руках. Он звонил в колокол, когда наступало время церковного служения, исправлял должность дьячка, пел на клиросе и говорил потом простолюдинам назидательные поучения. “Благо мне Господи, - повторял Меншиков беспрестанно в молитвах, - яко смирил мя еси!” - Каждый день перед рассветом выходил он на берег любоваться великолепным зрелищем пробуждения природы; возвращаясь в хижину из церкви, заставлял детей читать священные книги или передавал им любопытные происшествия своей жизни, которые они записывали. Неизвестно куда девалась бесценная рукопись; но Березовский мещанин Матвей Баженов, умерший в 1797 году на 107-м от рождения, часто заставал их в этих занятиях.
Меншиков любил беседовать с ним и, между прочим, признавался ему: “что тогда смерть не столько устрашала его, как на высоте величия”. Так проводил время знаменитый изгнанник, которого, некогда, приветствовал Феофан Прокопович словами: мы в Александре видим Петра! - который возвел на Престол Екатерину и, перед ссылкою своей, намеревался сочетать сына с Великою Княжною Наталиею Алексеевною. Разительное торжество веры! В счастии Меншиков побеждал врагов Отечества и был рабом страстей своих - в злополучии явился победителем над ними, удивил потомство необыкновенною твердостию духа, совершенным самоотвержением.
Вскоре любимая дочь его, Мария, занемогла оспою. В Березове не было докторов. Меншиков видел, что Мария приближалась к концу земных страданий - и старался скрывать от детей снедавшую его печаль. Предчувствие исполнилось: переселяясь в лучший мир, невинная узница утешала отца, что не боится смерти. Не стало Марии (1729 г.): Меншиков вырубил ей могилу и сам опустил в землю драгоценные для него останки! Поколебалась твердость великого мужа! Орошая последнее жилище дочери, он утешал себя мыслию, что скоро соединится с нею; заблаговременно, при тусклом свете рыбьего жира, горевшего в его хижине, приготовил гроб из кедрового дерева [В Березове осталась еще часть кедрового леса, называемого в древности таинственным, которому поклонялись Остяки во время язычества.]; изьявил желание, чтоб его похоронили подле Марии, в халате, туфлях и в стеганой шапочке, которую тогда носил; исполнил обряд, Церковию налагаемый, и потом хранил глубокое молчание, отказался от пищи, кроме холодной воды, употребляемой им в небольшом количестве
Наконец ударил роковой час! Он подозвал детей своих и произнес им: “Чувствую, друзья мои, что вскоре перейду из этой временной жизни в вечную. До постигшего нас несчастия не думал я о смерти: здесь только узнал всю суету мира сего и сблизился с могилою. Как спокойно сошел бы я в нее, если б, являясь пред лицом Господа, должен был отдать Ему отчет только о времени, проведенном мною в ссылке! Но ум, а более вера вразумляют меня, что милосердие Божие, на которое уповаю, беспредельно, как бесконечно правосудие Его! Легче бы мне было расставаться с вами, если б не смущала меня мысль, что вас возвратят туда, где порок торжествует над добродетелию, где сердца не сохраняют первобытной невинности, главного украшения вашего. Если это несчастие неизбежно, руководствуйтесь тогда примерами, которые подавал я вам в Березове. Может быть, среди сует большого света не один раз будете вы сожалеть о здешнем заточении! Силы оставляют меня. Приближьтесь, дети мои, чтобы я благословил вас!” - Меншиков приподнял руку свою, но не мог уже владеть ею - она опустилась, голова упала на подушку, дети рыдали, и слышан был последний вздох его 22 Октября 1729 года.
Ему было только 56 лет от рождения. Три аршина мерзлой земли приняли в недра свои останки бывшего Правителя Империи, Герцога Ижорского, Генералиссимуса Российских войск, у алтаря сооруженной им церкви, в десяти саженях от берега реки Сосвы. Ныне на том месте возвышается земляная насыпь, окруженная деревянною решеткою [До определения моего Губернатором в Тобольск могила Меншикова оставалась забытою. В 1825 году поручил я Березовскому Городничему Г. Андрееву, чрезвычайно расторопному и усердному: открыть место погребения любимца Петрова, которого биографию составил я еще в молодых летах и уважал память. Г. Андреев принял слова мои буквально: распрашивал старожилов и узнал от Козака Ивана Шахова (имевшего тогда 57 лет): что столетний Березовский мещанин Матвей Баженов, которого он был вожатым, опускавший гроб Меншикова в могилу в 1729 году, часто посещал ее вместе с ним; что она находится на косогоре, у алтаря сгоревшей церкви его, в десяти саженях от берега реки Сосвы, где виден еще остаток каменного фундамента.
Городничий принялся за дело: велел сначала рыть землю на том месте (30 июля 1825 г.); потом приказал рубить ее топорами в глубину трех аршин с четвертью, ибо земля не замерзает в Березове только на четверть аршина: там находился гроб, длиною в сажень, обитый красным сукном, с серебряным позументом в виде креста на крыше. Его открыли; сняли лед, покрывавший на вершок тело усопшего; приподняли шелковое покрывало: лежавший в гробу был высокого роста, сухощавый, с обритою бородою, безволосый, имел густые брови, все зубы сохранившиеся, как будто покоился в объятиях глубокого сна, и в халате, в стеганой шапочке, под которою голова была обвернута платком, а наверху находился венчик, в зеленых остроконечных туфлях на ногах с огромными каблуками, узкими внизу.
Князь Александр Данилович Меншиков был ростом двух аршин двенадцати вершков, двумя вершками менее Петра Великого; стройный собою; ум и честолюбие яркими красками изображались на лице его. Он имел язвительную улыбку; отличался остротою и хитростию [Меншиков не умел ни читать, ни писать и выучился только плохо подписывать свое имя; но в присутствии людей, не знавших о том, скрывал свою безграмотность и показывал вид, будто читает бумаги. Когда уличали его собственными приказами в похищении огромных сумм и в разных притеснениях, он оправдывался: что, не умея ни читать, ни писать, не знал содержания подписанных им бумаг. - Вильбуа.]; вставал обыкновенно, во время значения своего, в шесть часов и ранее, ужинал в девять, спать ложился в десять часов; никаких дел не отлагал до другого дня; любил давать пышные обеды; украшал себя бриллиантовыми орденами и по причине слабого здоровья являлся иногда зимой перед гвардейскими полками, на богато убранной лошади, сопровождаемый Генералитетом, в серебряном парчовом кафтане на собольем меху, с такими же обшлагами; старался об улучшении суконных фабрик в России [Суконные фабрики находились под ведением Меншикова]; учредил в Ямбурге хрустальные заводы; был учтив с иностранцами; снисходителен к тем, кои не хотели казаться его умнее, угождали ему, и не мог видеть никого выше себя; преследовал равных; был властолюбив, мстителен, груб, жестокосерд, алчен к приобретениям.
[По ссылке Меншикова в Сибирь найдено у него: 1) девять миллионов рублей в банковых билетах Лондонского и Амстердамского банков и в других заемных актах; 2) четыре миллиона рублей наличных денег; 3) бриллиантов и разных драгоценностей на сумму свыше миллиона рублей; 4) 45 фунтов золота в слитках и 60 фунтов в разных сосудах и утварях. Одних серебряных сервизов было три, каждый в 24 дюжины тарелок, ложек, ножей и вилок. Первый сделан в Лондоне, второй в Аугсбурге, третий в Гамбурге. Сверх сего Меншиков заказал для себя четвертый серебряный сервиз в Париже, 1727 года, и выслал на этот предмет 35.500 ефимков.]; терпел часто побои от Петра Великого!
Но Меншиков при всех слабостях своих останется великим человеком и имеет право на уважение Россиян, как спаситель жизни незабвенного Монарха и непобедимый Полководец [Королевское Лондонское Общество, учрежденное для распространения естественных наук, приняло Меншикова в свои Члены 1714 года. Девиз его на гербе был следующий: virtute duce, соmitе fоrtuna; т. е. доблесть путеводительница; счастие спутник.]
[См. Преобразованную Россию, соч. Вебера, ч. 3. стр. 178. - Вебер находился Резидентом Ганноверского Двора в России.].
