Архимандрит Тихон (Шевкунов) «Несвятые святые». Отчитки. О чем свидетельствует книга “Несвятые святые”

Патерик – современный, без лжи и прикрас, с юмором и добротой – так характеризуют новую книгу архимандрита Тихона (Шевкунова) наместника Московского Сретенского монастыря, в большинстве рецензий. И на презентации книги на Международной книжной выставке-ярмарке яблоку было негде упасть. ПРАВМИР же не просто записал рассказы гостей презентации, но и подготовил видеорассказы специально для тех, кто на презентации не смог побывать.

Архимандрит Тихон (Шевкунов) о книге «Несвятые святые»

О чем эта книга?

Рядом с нашим миром, известным всем, который переходит из одного общественного политического состояния в другой, где все чаще и чаще страшные события становятся уже не только навязчивыми, но и привычными, в которых порой царит отчаяние а иногда и ужас, существует абсолютно реально иной мир.

Если назвать этот мир Церковь – многие не поверят. Для большинства наших соотечественников слово Церковь связано с массой стереотипов, которые порой крайне непривлекательны.
Стереотипы от официоза церковного до тоскливого мракобесия. Но на самом деле это все случайные черты. Как у Блока – «Сотри случайные черты и ты увидишь – мир прекрасен».

В этот поразительный мир каждый может легко и свободно зайти, ощутить себя в нем настоящим гражданином, участником поразительной, ни с чем не сравнимой жизни. Ощутить промысл Божий в своей судьбе, понять что жизнь идет совершенно по иным законам. Понять, что если сойти только с этого порой порочного и жестокого круга, в который втягивается человек, в том числе и церковные люди, то мы оказываемся в мире Божьем.

Земной мир Божий абсолютно не идеален, в нем есть место нашей свободе, которая порой перерастает в произвол. От этого не бывает ничего идеального, но бывает масса интересного, много познавательного, множество открытий. К идеальному все равно должны стремиться в том числе и вы. В этом мире есть и те, кто являют собой идеал не отвлеченный, а совершенно поражающий.

Как сказал один монах, я сам, может, плохой монах, но видел настоящих монахов. Отец Иоанн (Крестьянкин), немецкий барон отец Серафим (Розенберг), иеродиакон Анатолий, архимандрит Нафанаил и так далее и т.д.

Каждый человек, попробовавший что это такое, конечно не сможет никогда этого забыть, но и не перестать этим жить.

Эта книга не только о великих старцах, она и об обычных людях, живших в наше время, самых разных.

Эти истории объединяет лишь одно – от всего сердца мне хотелось передать истории, связанные с Промыслом Божиим. Это и есть самое поразительное и удивительное чудо, которое можно проверить на себе самом, стоит только опять же вступить в этот круг.

Один из подвижников сказал, что каждый христианин может написать свое Евангелие.

Даже если уничтожатся все священные книги, христиане вновь напишут Священное Писание. Мы все являемся свидетелями того, как Бог ведет этот мир, и это совершенно немыслимо и поразительно.

Хотелось, чтобы таких книг, которые (это далеко не первая книга, есть много православных писателей) свидетельствовали о промысле Божием о попечении Божьем в этом мире, все больше и больше появлялись в нашей Русской летописи.

Борис Любимов, ректор Московского Театрального училища им. Щепкина о книге «Несвятые святые»

Книгу я прочитал два раза и начал третий. Книга написана очень одаренным литератором. Мы знаем отца Тихона как замечательного церковного строителя и незаурядного кинематографиста, выяснилось, что он замечательный писатель. Здесь юмор, ирония, пафос, трагизм, драматизм. Юмор не часто бывает удачным в церковной среде, легко скатывается в ерничество, кощунство. Здесь соблюдена та мера, которую можно назвать православным юмором.

Здесь есть разные поколения людей. Один из старейших по возрасту появившихся в этой книге – Псковский митрополит Иоанн, которого я в детстве помнил как наместника Троице-Сергиевой Лавры. Книгу можно рассматривать и как историю Русской Церкви – здесь, например, показаны связи Троице-Сергиевой Лавры и Псково-Печерского монастыря и через владыку Иоанна, и схиигумена Савву.

Мы видим людей в моменты их слабости, от которой никто не защищен. В моменты подвига. Мы видим тех, кто не выдержали испытания (глава «Августин»).

Читатель увидит здесь фрагменты Патерика 21 века. Но в то же время это живая современная и талантливая литература. Тут и фрагменты проповедей, и исповеди, и притчи. Книга написана человеком, упоенным церковной и монастырской жизнью.

Это книга о моем поколении, когда монастыри можно было перечесть по пальцам – я помню Киево-Печерскую Лавру до закрытия – и ощущение, что церковная жизнь во всей красоте – запаха ладана, живописи церковной, когда человек открывается в лучшие минуты.

Книга написана тем языком, который вбирает в себя и красоту и строй церковнославянского языка и вплоть до современного языка, до жаргона, которым говорят батюшки, прошедшие узы заключения. Это книга об угодниках Божиих, служивших в 60-70-е года, которые втягивали молодых людей в церковную жизнь!

Писатель Павел Санаев о книге «Несвятые святые»

В течение последнего года, когда я читаю новости, у меня усиливается ощущение, что я живу в сумасшедшем доме. из которого ушли санитары.

К счастью, несколько лет назад в моей жизни произошло воцерковление – ценой больших скорбей и большого потрясения. Так уж мы устроены, что пока нас по голове не ударит, мы не приходим, и предпочитаем грязные сплетни тому, что есть на самом деле.

В этой книге узнаешь, что из себя представляет вера, эта книга объясняет многие сомнения, которые возникают у человека.

Ведь действительно люди приходят в храм, когда их по голове ударит, но ведь лучше, если бы люди приходили не ценой скорбей. Не хватает книги, где факты из жизни были бы собраны и были бы современными. Такая книга – лучших способ бороться с собственными сомнениями.

Архимандрит Тихон (Секретарев) о книге «Несвятые святые»

Где-то с 80-х годов было заметно, что в обитель пришли «пришли пять Георгиев» – молодые творческие люди, которые под руководством отца Иоанна да и всей атмосферы монастыря получили начальное духовное образование. И среди них - архимандрит Тихон.

Старцы имеют отличительное свойство - их в первую очередь можно назвать воплощенным Евангелием. Свет евангельский настолько ярок, что некоторых слепит. А жизнь старцев - это свет рассеянный, который позволяет видеть предметы, окружающий нас мир, окружающих нас людей.

В этом рассеянном евангельском воплощенном свете жил и отец Тихон, о чем он и старается написать в своих книгах. Желаем ему творческих успехов, писательской рассудительности, здоровья и помощи Божией.

Писатель Александр Проханов о книге «Несвятые святые»

Книгу я читал еще в рукописи и публиковал отрывок в своей газете. Когда я читал эту книгу, я понял, что читаю монастырскую прозу. У нас была городская прозы, деревенская, фронтовая. Это – монастырская проза. В этой книге предложен уклад, персонажи, типы, той среды, которая еще 20 лет назад казалась камерной, запертой за ограды. Теперь эти ограды распахнулись, появились новые монастыри, и жизнь их стала частью открытой общероссийской жизни.

В период гонений и нашествий иноплеменников, когда горели пожары, когда Рязань, другие русские города отворяли свои врата для монгольской конницы, в монастыри укрывались женщины, дети, летописцы, ремесленники, златошвеи - и монастыри сохранили для будущего этот удивительный фаворский свет.

И сегодня монастыри являются прибежищем в этом кромешном мире, в котором убивают, насилуют, грабят, богохульствуют. Но это не катакомбные прибежища - монастыри дают бой. На их стенах проходят непрерывные духовные схватки, постоянные сражения, которые не менее грозные, не менее опасные, чем бои на сегодняшнем Кавказе, с теми, кто посягает на целостность России.

Я думаю, что в этой книге не впрямую (а в следующем произведении отца Тихона, может быть, мы услышим более ясно), сказано о том, что русский народ по-прежнему является мессианским народом и что русская национальная правда без мессианской идеи бессмысленна. На русский народ и на Россию возложена идея альтернативного пути.

Я думаю, в следующей книге пойдет речь о русском чуде, о котором мы с отцом Тихоном как-то мельком говорили – о той категории, которая неподвластна историкам, но которая является правящей силой всей русской истории, исправляет все вывихи, когда Россия подходит к черте погибели - и вдруг возникает что-то неописуемое и непредсказуемое, что в очередной раз выносит нас из бездны и делает великим государством.

Это книга о неизбежной русской победе. И как бы тяжело сегодня не было России и русским людям, грядущая победа неизбежна. И отец Тихон – ее глашатай.

Предисловие

Как-то теплым сентябрьским вечером мы, совсем молодые тогда послушники Псково-Печерского монастыря, пробравшись по переходам и галереям на древние монастырские стены, уютно расположились высоко над садом и над полями. За разговором мы стали вспоминать, как каждый из нас оказался в обители. И чем дальше слушали друг друга, тем сильнее удивлялись.

Шел 1984 год. Нас было пятеро. Четверо росли в нецерковных семьях, да и у пятого, сына священника, представления о людях, которые уходят в монастырь, мало чем отличались от наших что ни на есть советских. Еще год назад все мы были убеждены, что в монастырь в наше время идут либо фанатики, либо безнадежно несостоявшиеся в жизни люди. Да! — и еще жертвы неразделенной любви.

Но, глядя друг на друга, мы видели совершенно иное. Самому юному из нас исполнилось восемнадцать лет, старшему — двадцать шесть. Все были здоровые, сильные, симпатичные молодые люди. Один блестяще окончил математический факультет университета, другой, несмотря на свой возраст, был известным в Ленинграде художником. Еще один основную часть жизни провел в Нью-Йорке, где работал его отец, и пришел в монастырь с третьего курса института. Самый юный — сын священника, талантливый резчик, только что завершил учебу в художественном училище. Я тоже недавно окончил сценарный факультет ВГИКа. В общем, мирская карьера каждого обещала стать самой завидной для таких юношей, какими мы были тогда.

Так почему же мы пришли в монастырь и всей душой желали остаться здесь навсегда? Мы хорошо знали ответ на этот вопрос. Потому, что каждому из нас открылся прекрасный, не сравнимый ни с чем мир. И этот мир оказался безмерно притягательнее, нежели тот, в котором мы к тому времени прожили свои недолгие и тоже по-своему очень счастливые годы. Об этом прекрасном мире, где живут по совершенно иным законам, чем в обычной жизни, мире, бесконечно светлом, полном любви и радостных открытий, надежды и счастья, испытаний, побед и обретения смысла поражений, а самое главное, — о могущественных явлениях силы и помощи Божией я хочу рассказать в этой книге.

Мне не было нужды что-либо придумывать — все, о чем вы здесь прочтете, происходило в жизни. Многие из тех, о ком будет рассказано, живы и поныне.

Примеры разворотов

• Предисловие
• Начало
  • В Печорах
  • Десять дней. Первые послушания
  • В Москве
• Послушничество
• Про наших ровесников
• Отец Гавриил
• Что происходило в духовном мире в эти минуты?
• Проповедь в воскресенье 23?е по Пятидесятнице
• Про молитву и лисичку
• Об одной святой обители
• О самой прекрасной службе в моей жизни
• Матушка Фрося
• Подлинный рассказ матушки Фроси
• Как-то в гостях у матушки...
• Свеча
• В праздник Крещения вода во всем мире становится святой
• Черный пудель

Архимандрит Тихон, «Несвятые святые»

Выход книги архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» – бесспорно, большое событие. И не только для нашей церковной жизни, но и русской литературы в целом. Это свидетельство ее жизненности, несмотря на все смутные и мутные волны массовой культуры.

Книга «Несвятые святые»

Вновь и вновь великая русская культура свидетельствует о себе в Церкви. Церковь не есть одна из субкультур, как празднословят некоторые, но, в числе своих характеристик, является подлинным и наивысшим выражением великой классической русской культуры.

При разговоре об этой книге мне хотелось бы избегать затертых и избитых выражений из современного лексикона типа «православный бестселлер». Для меня эта книга – эпос. Рассказ о великих подвижниках, молитвенниках и хранителях Церкви и Земли Русской. И еще – Житие. С большой буквы. Новый российский Патерик.

Задача древней житийной литературы была направлять читателя к Царствию Небесному, быть надежной лоцией в бурном житейском море. И еще – пронзать сердце, уязвлять его Христовою любовию.

Один из таких пронзительных рассказов – о , который смиренно направился в далекий сельский храм, чтобы послужить там и духовно укрепить настоятеля, и по пути остановился около лежащего на земле мотоциклиста, только что погибшего в автокатастрофе. Этот мотоциклист не имел возможности ходить в храм, потому что все храмы в округе были разорены и порушены. Но у него был духовный отец.

И этим отцом оказался… сам епископ Василий, чьи выступления по радио слушал этот простой русский человек, считавший его своим духовным наставником. «Владыка зарыдал и склонился над своим умершим духовным сыном» (Рассказ «Высокопреосвященный послушник»). О чем этот рассказ? О расставании? Нет, о встрече, но особенной, невидимой и духовной, не о трагедии бытия, а о Кресте и Воскресении, победе над смертью, над ее мнимым торжеством.

Удивителен тот обет послушания, который дал владыка Василий – быть в послушании у каждого человека, если просьба его по силам и не противоречит Священному Писанию. Этот обет послушания мог направить его на дальнюю окраину Москвы - к скромной советской бабушке, до которой все не мог добраться ее приходской священник, чтобы освятить квартиру, или же в Костромскую область, за 400 верст от Москвы, чтобы поддержать молодого иерея в его активной деятельности.

И, читая рассказ о. Тихона о почившем владыке Василии, невольно вспоминаешь о (+604), который земно кланялся простым палестинским монахам-паломникам, или о святителе Спиридоне Тримифунтском, который сам омывал ноги своим гостям, уже будучи епископом.

В моей юности мне выпало счастье видеть владыку Василия и немного общаться с ним, когда он посетил семинар монахини Елены Казимирчак-Полонской в Петербурге (тогда еще Ленинграде) в 1990 г.

Мне запомнилась удивительное величие Владыки, каким-то непостижимым образом соединенное с сердечной простотой и доступностью. С простым студентом он мог общаться так же, как и с лицами, облеченными саном и властью, и в то же время ты понимал, кто перед тобой. И свидетельствую, что образ, живописанный о. Тихоном, исторически подлинен и жизненно достоверен.

И еще. Запомнился великий покаянный дар Владыки. В один из своих приездов в Россию он прочел покаянную молитву за своего предка – председателя Государственной Думы Михаила Васильевича Родзянко, одного из виновников Февральской катастрофы.

Читая книгу о. Тихона, я с радостью вновь встречался с родными и близкими мне людьми. Знакомым и родным явился облик «всеросссийского солнышка» о. Иоанна Крестьянкина – удивительно благостного, сердечно отзывчивого, прозорливого и принципиально-строгого одновременно. Но узнавание соединялось с познанием. Только узнав про те страшные пытки, которые пережил о. Иоанн в застенках МГБ, я по достоинству оценил его слова, сказанные мне вполголоса в его келье в далеком 1985 г.: «В 1945 году мы все ликовали, радовались: «Победа. Внешний враг уничтожен. Внутренний – признал Церковь». А потом? Как нас в 1949 году брать стали? Мне следователь говорил: «Мы все про Вас знаем. Вот там-то Вы говорили то-то». Осторожнее надо. А то так лучшие силы зря тратятся. Ни за что».

И тем сильнее и пронзительнее рассказ о том, что о. Иоанн бросился на шею пришедшему на очную ставку настоятелю своего храма, прекрасно при этом зная, что тот явился причиной его ареста и всех его страданий. Настоятель рухнул в объятия о. Иоанна, и очная ставка не состоялась.

Перечитывая этот абсолютно правдивый рассказ, понимаешь, что встреча Христа и в Гефсиманском саду – не далекое и отвлеченное от нас событие, а жизненный факт, повторяющийся в жизни святых и праведников. А равно и молитва Христа о распинателях.

О. Иоанн всю жизнь молился за своего следователя, кстати тоже Ивана Михайловича, который ему все пальцы переломал на следствии. И воистину, «сердце его было исполнено той могущественной, таинственной и всепрощающей любви, которую принес распятый Христос». (Отец Иоанн. С. 61) Как справедливо отмечает о. Тихон, о. Иоанн «весь был одной поразительной и прекрасной тайной». (Там же с. 56) И он скрывал в себе тайну новых мучеников и исповедников российских: «Батюшка говорил, что годы, проведенные в лагере, были самые счастливые годы его жизни.

– Потому что Бог был рядом! – с восторгом объяснял батюшка. Хотя, без сомнения, отдавал себе отчет, что до конца мы понять его не сможем.

– Почему-то не помню ничего плохого, – говорил он о лагере. – Только помню: небо отверсто и Ангелы поют в небесах. Сейчас такой молитвы у меня нет» (Там же. С. 61).

То, что в «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицына и «Колымских рассказах» Шаламова осмысляется как величайшая русская трагедия, страшная и безысходная, в повествовании о. Тихона явлено как русская Голгофа и одновременно – Пасха Святой Руси. Сравним слова «небо отверсто и Ангелы поют в небесах» с пасхальной стихирой «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити». Это воистину тайна, которую нам до конца не постигнуть.

Как показывает в своем рассказе о. Тихон, самые слова о. Иоанна раскрывались не сразу. Зачастую сбывались через года. Вспоминаю, как он благословил меня заниматься историей через некоторое время, сказав: «Пускай посмиряет себя на филологическом факультете с надеждой, что впоследствии будет заниматься любимым делом». Эти слова сбылись через 16 лет.

Помню, в 1987 г. он сказал об одной эмигрантке: «А беда повсюду идет и ни в какой Америке от нее не спрячешься». Глядя на современный стремительно глобализирующийся мир, его конвульсии и страшную близость к конечной катастрофе трудно не поразиться прозорливости великого старца – пророка наших дней, подобного Исаии или Иоанну Богослову.

В этом рассказе поражает и другое – доказательство того, что Церковь воистину есть общение святых, как написано в Апостольском символе веры. Уже после смерти о. Иоанна, митрополит Чувашский Варнава совершенно неожиданно рассказывает о. Тихону о том, что о. Иоанн Крестьянкин не подготовился к причащению единственный раз, когда на него напали разбойники. О. Тихон сразу понял, что это – предупреждение ему с того света от о.Иоанна.

Завершает рассказ рассуждение о. Тихона: «Мы с отцом Дионисием, ожидая начала службы, говорили о том, как велика милость Божия к нам, и как неисповедим Промысл Божий. Кто знает, чему мы были сейчас свидетелями? Или тому, как отец Иоанн из иного мира через владыку вразумил «одного из чад своих неразумных», как он однажды назвал меня в одном из своих писем. Или, быть может, мы сейчас встретили еще одного сокровенного подвижника и раба Божия, которыми не оскудеет Христова Православная Церковь до скончания века».

Книга «как в некой малой капле вод» отражает русскую народную жизнь от дореволюционной эпохи до наших дней. Удивительно переданы воспоминания монахини Евфросинии о дореволюционном Дивеево, о революции и гонениях. А один из рассказов действительно достоин вхождения в Пролог – о нерадивых монахах-пьяницах, которых большевики хотели заставить попрать Крест и Евангелие, а затем отпустить на все четыре стороны.

Вперед вышел игумен с испитым лицом и сказал: «Ну что же, братия, жили как свиньи, так хоть умрем как христиане». И ни один из них не сдвинулся с места. В тот же день все они были зарублены шашками. Тут все – и грехи служителей Церкви, и всенародный соблазн, и дьявольское его использование, и мученический подвиг казалось бы отпетых грешников. Подвиг искупительный.

Удивительны и рассказы о «советском архимандрите» Алипии – доблестном солдате Великой Отечественной, который обрел свою веру под немецкими пулями и снарядами. Он вспоминал, как рядом с ним рухнул на колени неверующий политрук и стал молиться. Действительно, приходят времена, когда начинают молиться все.

Многие герои о. Тихона – «вредный» о. Нафанаил, привратник о. Антипа, заставивший самого псковского уполномоченного Юдина принародно читать Символ Веры, прошли войну и вернулись с боевыми орденами и медалями. И после войны они бесстрашно боролись с фашизмом – иным, духовным.

Характерны слова архимандрита Алипия гэбэшникам, пытавшимся запретить монахам поливать монастырский сад: «Эта земля и вода наша. Мы кровь проливали, освобождая ее. И для вас я – не батюшка, а русский Иван, который еще имеет силу давить клопов, блох, фашистов и вообще всякую нечисть». И при этом герои о. Тихона отнюдь не были диссидентами, ни светскими, ни церковными – ни о. Алипий, ни о. Иоанн Крестьянкин, ни о. Нафанаил. Хотя прекрасно знали цену советской власти. Но они не боролись с нею, а жили поверх нее – своею жизнью во Христе.

Книга написана замечательным, благоуханным русским языком, кажется, что читаешь Нилуса или Никифорова-Волгина. Временами рассказы пронизаны тонким, незлобивым юмором. Например, это характерно для рассказа «Вредный отец Нафанаил». Особенно великолепны сцены крестного хода на выборы, или посещения наместником о. Гавриилом кельи о. Нафанаила.

Вкратце говоря, все же, о чем эта книга? Да о том, что «Иисус Христос вчера и ныне Той же и вовеки». И о другом – о таинственной жизни Святой Руси во Христе. И Святая Русь Христова – при любом строе, при князьях и царях, коммунистах и демократах – вчера и ныне та же и вовеки.

Книга так распиарена, что писать полноценную рецензию с однозначной оценкой сложно. Поэтому несколько наблюдений…

1. Книга по сути – мемуары. Это сборник рассказов-воспоминаний и наблюдений автора – начиная от его обретения веры и заканчивая обретением духовного «статуса». Про статус я написала неслучайно: в мире Церкви столько званий и должностей, что даже освоив это произведение, в голове иерархии не складывается.

2. Понятно, что книга написана для читателя, а не просто по велению души автора. Об этом говорит грамотная структура (длинные рассказы о житие именитых старцев перемежаются короткими библейскими притчами, углубление в историю сменяется забавными случаями из современности) + оформление книги (иллюстрации на каждой страницы, сделанные на основе фотографий героев книги, монастырей, просто видов).

Думается, что в создании в некотором роде бестселлера автору помогла его общественная и культурная деятельность(привожу выдержки из Википедии):

Во время работы в Издательском отделе Московской Патриархии принимал участие в подготовке празднования тысячелетия Крещения Руси. Являлся консультантом и автором сценариев первых фильмов о духовной истории России.
Имеет репутацию близкого к Кремлю человека и духовника В. В. Путина.
Сопровождал Владимира Путина в частной поездке в Псково-Печерский монастырь в августе 2000 года, также в сентябре 2003 года сопровождал Президента Российской Федерации в США. И т.д.

3. Книга не носит нравоучительного характера, но некий снобизм все же присутствует. Часто как бы вскользь говорится о том, что служители церкви могут испытать такие эмоции, которые недоступны мирянам…

4. Истории о старцах – самые лучшие в книге. Конечно, мудрость этих людей (Архимандрит Иоанн Крестьяникин), принципиальность (отец Алипий), стойкость (отец Гавриил) вызывает огромное уважение. Самым импонирующим мне персонажем стал Епископ Василий (Родзянко) – удивительное человеколюбие, готовность действовать, жертвенность. Главу про него я рекомендую прочитать всем без исключения (она называется «Преосвященнейший послушник»). Тут можно только сказать «Бывают же такие люди!».

Возникает ощущение, что путь к вере – тоже обстоятельство немаловажное. В советские годы это был для многих единственный способ полного протеста действиям властей, реакция на ужасы войны, эти люди прошли столько страшных событий, что уход в Церковь стал для них органичным. И то, что они передавали ученикам – действительно интересно и значимо. Немаловажно, что люди эти были деятельными, и не просто уходили из мира и жили в глуши, а боролись за благополучие и сохранение храмов, в том числе и в материальном плане. Люди великих мыслей и в то же время – великих дел.

Увы, прочитав несколько последних глав о молодых служителях Церкви, сказать того же не могу. Нет тут ни такой способности проникать в души, ни способности одной фразой перевернуть мир человека, ни тяжких трудов… Почему: легкий путь к вере, незрелость?.. Но в ответ на «мудрости» этих священников хочется в лучшем случае пожать плечами. Пример из текста:

Или как-то отец Рафаил шел мимо кладбища и услышал, как за оградой какая-то женщина кричит, воет, убивается над могилой. Спутникам отца Рафаила стало не по себе от передавшегося им ужаса и безисходности.
– Как страшно плачет эта раба Божья… - сказал кто-то.
Но отец Рафаил ответил:
– Нет, это не раба Божья! Это плачет неправославный человек. Христианин с отчаянием горевать не может.

Ну что ж, без комментариев… Ее проблемы, как говорится, можно проходить мимо. Интересная позиция для священника.

Ради справедливости отмечу, что и мирянам Архимандрит Тихон воздает должное, вспоминая интересные случаи о знаменитых и не очень людях. Особенно меня умилил диалог батюшки и милиционера на дороге, потребовавшего документы у священнослужителя:
– Ладно, бери. Ваше дело – наказывать! Это наше дело – миловать!
– Ну во-первых, наказываем не мы, а закон. А милуете не вы, а Господь Бог!

5. Рассказы о чудесах… Часть из них действительно поражает (удивительное стечение обстоятельств при разоблачении Августина, случай с Валентиной Павловной Коноваловой), часть просто любопытна – истории с печорскими пещерами, в которых упокоены монахи. Множество примеров можно трактовать как чудо или как счастливое совпадение.

6. Книга не без юмора (порой даже «черный»), что ее безусловно, украшает.

Коммунист из Финляндии задал отцу Алипию фирменный вопрос атеистов того времени:
– А не объясните ли Вы, почему космонавты в космос летали, а Бога не видели?
Отец Архимандрит участливо заметил ему:
– Такая беда может и с Вами случиться: в Хельсинки бывали, а президента не видели.

Впечатление неоднозначное… Ее безусловная ценность – рассказы о жизни монастырей, храмов, паствы, старцев (большинства из них уже, увы, нет). Однако не покидает ощущение «вылизанности», «приглаженности», думается, что не все так гладко в этом королевстве. Обычным людям (как мне) непонятным кажется жесткое следование обрядам, даже тогда, когда лучше помочь людям (в годы войны, к примеру), странным – обретение другого имени в лоне Церкви.

Архимандрит Тихон (Шевкунов)

«Несвятые святые» и другие рассказы

Предисловие

Открыто являясь тем, кто ищет Его всем сердцем, и скрываясь от тех, кто всем сердцем бежит от Него, Бог регулирует человеческое знание о Себе - Он дает знаки, видимые для ищущих Его и невидимые для равнодушных к Нему. Тем, кто хочет видеть, Он дает достаточно света; тем, кто видеть не хочет, Он дает достаточно тьмы.

Блез Паскаль

Как-то теплым сентябрьским вечером мы, совсем молодые тогда послушники Псково-Печерского монастыря, пробравшись по переходам и галереям на древние монастырские стены, уютно расположились высоко над садом и над полями. За разговором мы стали вспоминать, как каждый из нас оказался в обители. И чем дальше слушали друг друга, тем сильнее удивлялись.

Шел 1984 год. Нас было пятеро. Четверо росли в нецерковных семьях, да и у пятого, сына священника, представления о людях, которые уходят в монастырь, мало чем отличались от наших что ни на есть советских. Еще год назад все мы были убеждены, что в монастырь в наше время идут либо фанатики, либо безнадежно несостоявшиеся в жизни люди. Да! - и еще жертвы неразделенной любви.

Но, глядя друг на друга, мы видели совершенно иное. Самому юному из нас исполнилось восемнадцать лет, старшему - двадцать шесть. Все были здоровые, сильные, симпатичные молодые люди. Один блестяще окончил математический факультет университета, другой, несмотря на свой возраст, был известным в Ленинграде художником. Еще один основную часть жизни провел в Нью-Йорке, где работал его отец, и пришел в монастырь с третьего курса института. Самый юный - сын священника, талантливый резчик, только что завершил учебу в художественном училище. Я тоже недавно окончил сценарный факультет ВГИКа. В общем, мирская карьера каждого обещала стать самой завидной для таких юношей, какими мы были тогда.

Так почему же мы пришли в монастырь и всей душой желали остаться здесь навсегда? Мы хорошо знали ответ на этот вопрос. Потому, что каждому из нас открылся прекрасный, не сравнимый ни с чем мир. И этот мир оказался безмерно притягательнее, нежели тот, в котором мы к тому времени прожили свои недолгие и тоже по-своему очень счастливые годы. Об этом прекрасном мире, где живут по совершенно иным законам, чем в обычной жизни, мире, бесконечно светлом, полном любви и радостных открытий, надежды и счастья, испытаний, побед и обретения смысла поражений, а самое главное, - о могущественных явлениях силы и помощи Божией я хочу рассказать в этой книге.

Мне не было нужды что-либо придумывать - все, о чем вы здесь прочтете, происходило в жизни. Многие из тех, о ком будет рассказано, живы и поныне.

Я крестился сразу после окончания института, в 1982 году. К тому времени мне исполнилось двадцать четыре года. Крещен ли я был в детстве, никто не знал. В те годы подобное случалось нередко: бабушки и тетушки часто крестили ребенка втайне от неверующих родителей. В таких случаях, совершая таинство, священник произносит: «Аще не крещен, крещается», то есть «если не крещен, крестится раб Божий такой-то».

К вере я, как и многие мои друзья, пришел в институте. Во ВГИКе было немало прекрасных преподавателей. Они давали нам серьезное гуманитарное образование, заставляли задумываться над главными вопросами жизни.

Обсуждая эти вечные вопросы, события прошлых веков, проблемы наших семидесятых-восьми-десятых годов - в аудиториях, общежитиях, в облюбованных студентами дешевых кафе и во время долгих ночных путешествий по старинным московским улочкам, мы пришли к твердому убеждению, что государство нас обманывает, навязывая не только свои грубые и нелепые трактовки истории и политики. Мы очень хорошо поняли, что по чьему-то могущественному указанию сделано все, чтобы отнять у нас даже возможность самим разобраться в вопросе о Боге и Церкви.

Эта тема была совершенно ясна разве что для нашего преподавателя по атеизму или, скажем, для моей школьной еще пионервожатой Марины. Она абсолютно уверенно давала ответы и на этот, и вообще на любые жизненные вопросы. Но постепенно мы с удивлением обнаружили, что все великие деятели мировой и русской истории, с которыми мы духовно познакомились во время учебы, кому мы доверяли, кого любили и уважали, - мыслили о Боге совершенно по-другому. Проще сказать, оказались людьми верующими. Достоевский, Кант, Пушкин, Толстой, Гете, Паскаль, Гегель, Лосев - всех не перечислишь. Не говоря уже об ученых - Ньютоне, Планке, Линнее, Менделееве. О них мы, в силу гуманитарного образования, знали меньше, но и здесь картина складывалась та же. Хотя, конечно, восприятие этими людьми Бога могло быть различным. Но, как бы то ни было, для большинства из них вопрос веры был самым главным, хотя и наиболее сложными в жизни.

А вот персонажи, не вызывавшие у нас никаких симпатий, с кем ассоциировалось все самое зловещее и отталкивающее в судьбе России и в мировой истории, - Маркс, Ленин, Троцкий, Гитлер, руководители нашего атеистического государства, разрушители-революционеры, - все, как один были атеистами. И тогда перед нами встал еще один вопрос, сформулированный жизнью грубо, но определенно: или пушкины, достоевские и ньютоны оказались столь примитивными и недалекими, что так и не смогли разобраться в этой проблеме и попросту были дураками, или все же дураки - мы с пионервожатой Мариной? Все это давало серьезную пищу для наших молодых умов.

В те годы в нашей обширной институтской библиотеке не было даже Библии, не говоря уж о творениях церковных и религиозных писателей. Нам приходилось выискивать сведения о вере по крупицам из первоисточников то в учебниках по атеизму, то в произведениях классических философов. Огромное влияние оказала на нас великая русская литература.

Мне очень нравилось по вечерам приходить на службы в московские храмы, хотя я мало что там понимал. Большое впечатление произвело на меня первое чтение Библии. Взял я ее у одного почитать у одного баптиста, да так все и тянул, не возвращая обратно - прекрасно понимая, что нигде больше эту книгу не найду. Хотя тот баптист совсем и не настаивал на возвращении.

Он несколько месяцев пытался меня обратить. В их молитвенном доме в Малом Вузовском переулке мне как-то сразу не приглянулось, но я до сих пор благодарен этому искреннему человеку, позволившему мне оставить у себя его книгу.

Как и все молодые люди, мы с друзьями проводили немало времени в спорах, в том числе о вере и Боге, за чтением раздобытого мною Священного Писания, духовных книг, которые как-то все же умудрились найти. Но с крещением и воцерковлением большинство из нас тянули: нам казалось, что можно вполне обойтись без Церкви, имея, что называется, Бога в душе. Все, может быть, так бы и продолжалось, но однажды нам совершенно ясно было показано, что такое Церковь и зачем она нужна.

Историю зарубежного искусства у нас преподавала Паола Дмитриевна Волкова. Читала она очень интересно, но по каким-то причинам, возможно потому, что сама была человеком ищущим, рассказывала нам многое о своих личных духовных и мистических экспериментах. Например, лекцию или две она посвятила древней китайской книге гаданий «И-Цзин». Паола даже приносила в аудиторию сандаловые и бамбуковые палочки и учила нас пользоваться ими, чтобы заглянуть в будущее.